Читать книгу "Три грустных тигра - Гильермо Инфанте Габрера"

Я пожалел, что не привез «бьюик». Какой смысл плыть паромом, если не везешь с собой машину? Однако сеньора Кэмпбелл в последний момент решила, что мы потеряем много времени, постигая местные правила дорожного движения и улицы. Актуально, она опасалась еще одной аварии. Теперь у нее прибавился довод. «Медовый мой, с ногой в таком (указывая на ногу) состоянии тебе нельзя за руль, — сказала она. — Возьмем лучше такси».

Мы направились к такси, и несколько туземцев (больше, чем было необходимо) помогли нам с багажом. Сеньора Кэмпбелл пришла в восторг от так называемой латинской галантности. Знаменитой, как она выразилась. Рассовывая чаевые по лишним рукам, я подумал, как бессмысленно напоминать ей, что за эту галантность знатно уплачено. Все равно местные кавалеры показались бы ей изумительными, что бы они ни делали и/или как бы ни доказывали обратное. Еще дома она знала, что все пройдет просто изумительно. Когда чемоданы и тысяча и одна вещь, купленные сеньорой Кэмпбелл, оказались в такси, я захлопнул дверцу (едва успев наперерез также рвущемуся закрыть ее шоферу, очевидно состоящему в родстве с Джесси Оуэнсом) и зашел, чтобы сесть, с другой стороны. Обыкновенно я сажусь первым, а сеньора Кэмпбелл — следом за мной, чтобы облегчить ей задачу. Однако на сей раз я поддался непрактичной любезности, и сеньора Кэмпбелл, захлебываясь от восторга, оценила мои манеры как mucho latino[22], а вот я из-за них попал в незабываемую передрягу. Потому что именно тогда я (другим глазом) увидел трость.

Трость была необычайная, и уже поэтому не следовало ее покупать. Мало того что вычурная и кривоватая, так еще и дорогая. Правда, из какой-то ценной твердой древесины, по-моему, черного дерева или чего-то подобного, и по всей длине вилась обильная и искусная резьба (изысканная деталь — заметила сеньора Кэмпбелл). В пересчете на доллары, однако, не так уж дорого и стоила эта трость. При ближайшем рассмотрении резные рисунки оказались гротескным орнаментом, лишенным всякого значения. Набалдашник был в форме головы Негра или Негритянки (поди пойми этих малых, художников) с откровенно грубыми чертами. In toto[23], кроме как «омерзительной», назвать ее было нельзя. Вот глупец, трость сразу же привлекла мое внимание, и даже не могу сказать чем. Я вовсе не легкомыслен, но, думаю, купил бы ее все равно, болела нога или нет. Возможно, сеньора Кэмпбелл, заметив мой интерес, подтолкнула меня к покупке. Как всякая женщина, она обожает скупать все подряд и потому сказала, что трость восхитительна и оригинальна и — дайте-ка я наберу воздуха, прежде чем произнести это, — возбуждающа. Боже праведный! Los mujeres[24].

В отеле удача пока еще не покинула нас, и забронированные номера оказались свободны. Я начал думать, что трость волшебная и приносит счастье. Мы поднялись, приняли душ и заказали кое-чего перекусить в обслуживании номеров. Обслуживание произошло быстро, трапеза была вкусна, и мы с удовольствием прилегли вздремнуть, осуществить Кубинскую сиесту — в Гаване жить… Нет, кроме шуток, на улице было жарко, шумно и душно, а в комнате было чисто, удобно и прохладно. Приличный, спокойный отель с кондиционерами. Правда, дорогой, но оно того стоило. Если кубинцы у нас чему-то и выучились, так это чувству комфорта, и «Националь» — удобный отель, и не просто удобный, а продуманный. Встали мы поздно, ранним вечером, и прогулялись по окрестностям.

В душистых садах у отеля мы повстречали некоего шофера такси, который вызвался стать нашим гидом. Он сказал, что зовут его Рамон Как-то, и в доказательство демонстрировал грязное и мятое удостоверение личности. Затем он вывел нас сквозь лабиринт пальм и припаркованных автомобилей на широкую улицу, которую los habañeros[25]называют Ла Рампа, с магазинами, клубами, ресторанами по всей ее длине, неоновыми рекламами, оживленным дорожным движением и толпой людей, идущих по мостовой, как по рампе, откуда и берется название проспекта. Очень даже ничего, похоже на Сан-Франциско. Мы хотели попасть в «Тропикану», ночной клуб, который рекламируется как «самое великолепное кабаре в мире». Сеньора Кэмпбелл чуть ли не ради него одного и приехала. Мы, точнее, она решили там отужинать. А покуда отправились в кино на картину, которую хотели посмотреть еще в Майями да пропустили. Театр был рядом с отелем, новый, современный и кондиционированный.

Затем мы вернулись в номер, чтобы переодеться сообразно случаю. Сеньора Кэмпбелл настояла, чтобы я надел полуделовой костюм. Сама она облачилась в расфуфыренный вечерний наряд. Когда мы выходили, нога снова разболелась, кажется, от холода в театре и в отеле, и я прихватил с собой трость. Сеньора Кэмпбелл не высказалась против. Напротив, ее это позабавило.

«Тропикана» находится в отдаленном районе. Этакое кабаре в джунглях. Сады раскинулись над проулками, ведущими к входу, и каждый квадратный ярд покрыт деревьями, кустарниками, лианами и эпифитами, которые сеньора Кэмпбелл упорно принимает за орхидеи, а также античными статуями, истекающими водой фонтанами и упрятанными в траву цветными прожекторами. Сам по себе клуб можно назвать великолепным, высшим достижением, но представление незамысловато и зиждется на обнаженке, как во всяком латинском кабаре, смею предположить: полуголые танцовщицы румбы, толпа мулатов, выводящих нечто оглушительное и дебильное, да накрахмаленные затейники, наживающиеся на стиле Старика Бинга[26], только поют они по-испански, естественно. Национальный кубинский напиток называется «Дайкири», это пойло наподобие шербета с ромом, отлично подходит обычному кубинскому климату, которому недалеко до раскаленной печи. Я имею в виду жару на улице, потому что в кабаре установлена «типично», так нам сказали, «кубинская система охлаждения», читай погодные условия Северного полюса, утрамбованные в квадрат комнаты. Под открытым небом есть кабаре-близнец, без крыши, но оно не работало в тот вечер, поскольку часам к одиннадцати ожидали дождь. Кубинцы — неплохие метеорологи. Едва мы приступили к одному из этих ужинов, называемых на Кубе «интернациональными», здорово жирных, со всяческими ужаренными и пересоленными ингредиентами, в сопровождении приторного десерта, как зарядил такой проливной дождь, что его было слышно поверх музыки. Это я для того, чтобы подчеркнуть мощь ливня, ибо мало что в этом лучшем из миров звучит оглушительнее типичного кубинского оркестра. По мнению сеньоры Кэмпбелл, мы достигли предела, акме, суммума, квинтэссенции утонченной дикости: сельва, дождь, музыка, еда, лесной пандемониум — она была просто очарована. Что ж, оно и к лучшему на Очарованных островах. Все это было бы терпимо и даже приятно с того момента, как мы перешли на бурбон с содовой[27], — почти совсем как дома, — если бы этот пидор эмси[28]не начал представлять артистов публике, а публику артистам, и наоборот, и тут — внимание, последняя капля! Этот клоун или шут прислал какого-то малого спросить наши имена и ввел нас на своем невообразимом английском. Мало того что он принял меня за одного из этих суповаров, это частая и не столь важная оплошность, так он еще заявил (в громкоговоритель, на минуточку), будто я «плейбой[29]международного размаха». О мальчик! Да уж, конечно, «плейбой» всего западного мира. И как вы думаете, чем занята все это время сеньора Кэмпбелл? Заливается, рыдает от смеха, ее душат приступы хохота. Наслаждается!