Читать книгу "Качели - Сергей Кургинян"

Если же от общих характеристик этого конфликта уходить к его специфическим и даже эксклюзивным особенностям, то речь, конечно, шла о недовольстве многих сил и структур, стоявших за спиной Коржакова, избыточной замкнутостью так называемого «десантного» лобби. И очевидным авторитетом в этом лобби П.Грачева.

Силы и структуры, стремившиеся за счет опоры на Коржакова развернуть элитный процесс, были обеспокоены консолидированностью «десантной мафии» и возможностью ее активного участия в политическом процессе в условиях какой-нибудь «силовой судороги». А личная конкуренция за поддержку со стороны Ельцина между Коржаковым и Грачевым подогревала данный конфликт.

Есть основания предполагать (предполагать, и не более того), что злоключения Грачева, которого как-то особенно остервенело стало преследовать так называемое демократическое сообщество, носили не идеологический, а иной характер. В доказательство этой гипотезы можно привести один общеизвестный факт.

На протяжении всей первой чеченской войны либеральная газета «Московский комсомолец» травила Грачева, обвиняя его в воровстве (ввозе каких-то там «Мерседесов») и в убийстве прогрессивного журналиста Д.Холодова (пресловутое дело о десантниках, якобы решивших таким образом избавиться от обличавшего их журналиста). Накал обвинений в адрес Грачева рос и рос. Конфликт между Грачевым и газетой «Московский комсомолец» казался неснимаемым.

Но, когда ближе к 1996 году возникла необходимость как-то договориться, Грачев и Коржаков достигли (весьма относительного) перемирия. И тут же крайне либеральный глава газеты «Московский комсомолец» П.Гусев (совершенно немотивированно для неосведомленной публики!) подал руку Грачеву в ходе телепередачи, транслировавшейся на всю страну. В шоке была не только редакция газеты «Московский комсомолец», но и широкие круги втянутой в конфликт либеральной элиты.

Конфликт между Грачевым и Коржаковым носил не только личный характер. Тут было важно не «who is» Грачев или Коржаков. Можно даже утверждать, что данные лица не рассматривали себя как глав кланов «Монтекки» и «Капулетти» или вождей Алой и Белой Розы. Но у конфликтов такого типа свои законы. Начавшись, они разрастаются. И в связи с этим крайне важно иметь адекватное описание этой, не имеющей отношения к частным намерениям отдельных персонажей, элитной конфликтной феноменальности.

Представьте себе качели, они же — весы. Весы — это и есть качели, на которых качаются два участника (рис. 22).

Есть такие властно-политические весы. На одну чашу кладется гиря вашего влияния (гиря А). А на другую — гиря влияния вашего противника (гиря Б).

Рис. 22

Пока вы в «ареопаге» и у вас нет конфликтных проблем — вы будете строго держать рамку. Зачем вам союз с «зарамочными» силами? Вы честный человек, у вас есть ценности, нормы. Зачем вам эти чужие (иногда невероятно чужие)? — рис. 23.

Рис. 23

А когда вы оказываетесь в ситуации «качелей», то все иначе (рис. 24).

Рис. 24

В процесс начинают встраиваться самые разные силы. Карьеристы, желающие погреть на этом руки, заполучив какие-то отношения с «сильными мира сего», и предлагающие им свою полуфиктивную помощь. Авантюристы. Непримиримые противники другой стороны. Международные силы. Спецсилы, обостряющие конфликт. А также все прочие, коим нет числа. И тогда конфликт начинает развиваться. И превращается в воронку, затягивающую в себя участников. В петлю, в ловушку, в политический динамит, в капкан. Во что угодно еще.

Фактическим итогом тогдашних качелей был проигрыш первой чеченской войны. Я уже много раз говорил об этом, причем по горячим следам тех событий. Качели «1994–1996»… Элитный конфликт между Грачевым и Коржаковым… Буденновск как дискредитация Черномырдина, лишающая его возможности стать президентом… Описывать здесь это подробно — значит потерять нить сюжета, которому посвящена книга.

Скажу лишь, что конфликтами третьего ранга все тогда не исчерпывалось. Что были конфликты менее очевидные, но гораздо более серьезные.

Конфликтами четвертого ранга были конфликты внутри самой госбезопасности и внутри элитных военных структур. Самый яркий, хотя и неочевидный, конфликт внутри госбезопасности в эпоху Ельцина назывался «лицом в снег».

Невозможно не отметить параллель между ошибками в описании эпохи Путина и ошибками в описании эпохи Ельцина. Ибо и в том, и в другом случае речь идет о существенном игнорировании подлинной конфликтной подоплеки тех ситуаций, которые взрывали изнутри (или, по крайней мере, раскачивали) правящую элиту. То есть об игнорировании все того же различия между «who» и «what».

Ведь что изрекли авгуры «who», обнаружив в путинском бэкграунде этот самый пресловутый «чекизм»?

Они изрекли («они» — это не только наши, но и зарубежные политологи), что Владимир Путин — это бывший офицер советского КГБ. И что рядом с ним — другие офицеры того же КГБ. Что у всех офицеров КГБ есть сходная психология и сходное представление о подходе к решению проблем. Что эта психология и это представление о решении проблем находятся в антагонизме с демократией и реформами. А значит, к власти пришел «чекизм» — горе либерализму! Горе западничеству!

Одни радостно говорили: «Горе ужасному либерализму и ужасному западничеству!» Другие скорбно: «Горе замечательному либерализму и замечательному западничеству!» Но никому не пришло в голову обсудить вопрос о том, кто был настоящим спонсором прихода этого самого западничества и либерализма в виде пресловутого «ельцинизма».

По роду профессии и занятий я просто знаю конкретно, что если в целом по стране Ельцин все же получил на выборах 1991 года, сделавших его президентом РСФСР, так сказать, умеренно-подавляющий перевес, то в элитных домах, где жили только высокопоставленные работники КГБ, Ельцин получал абсолютно подавляющий перевес. Что источником либерализма, западничества и прочего были именно фрондирующие круги внутри того самого КГБ. Что связи между так называемыми «антикэгэбистскими реформаторами» и элитой КГБ были самыми что ни на есть тесными. Что определенная часть либерального авангарда просто принадлежала к профессиональным работникам КГБ. Что если бы Андропов хотел узнать свое общество и заказал исследование менталитета, например, работников Комитета молодежных организаций (структура, сильно связанная с КГБ и вбиравшая в себя кадры так называемой «золотой молодежи»), то картина получилась бы достаточно пестрая. И абсолютно несовместимая с декларативным описанием советского общества. Например, оказалось бы, что никакой надеждой и опорой для СССР, входящего в системный кризис, эта часть элиты быть не могла.