Читать книгу "Один день без Сталина. Москва в октябре 41- го года - Леонид Млечин"

ПРИВЫКНУТЬ К ЗВУКАМ СИРЕНЫ НЕВОЗМОЖНО

Тяжким испытанием для москвичей стали немецкие бомбежки. Только первый месяц войны столицу не бомбили. Все силы люфтваффе были брошены на поддержку наступающих сухопутных войск вермахта. Это позволило командованию Красной армии стянуть со всей страны к Москве максимальное количество средств противовоздушной обороны.

Сталин спросил зенитчиков, что им нужно. Они составили длиннейший список: истребители, прожекторы, зенитные орудия, аэростаты… Сами они потом признавались, что им страшно было просить это у Государственного Комитета Обороны, понимая ограниченные возможности промышленности и отчаянное положение на фронтах. Но Сталин легко утвердил заявку. Речь шла о его собственной жизни, а это было поважнее очевидного соображения, что боевая техника в первую очередь нужна фронту.

9 июля 1941 года приняли постановление «О противовоздушной обороне Москвы». На вооружении 1-го корпуса ПВО, которым командовал генерал-майор артиллерии Даниил Арсентьевич Журавлев, находилось 1044 зенитных орудия среднего и малого калибра, 336 зенитных пулеметных установок, 303 аэростата заграждения, 618 прожекторных станций и 585 постов ВНОС.

В сформированном накануне войны 6-м истребительном авиационном корпусе ПВО (одиннадцать, затем тридцать полков) было примерно 400 самолетов, командовал корпусом полковник Иван Дмитриевич Климов.

Для сравнения — небо Лондона (а ожесточенные бомбежки британской столицы продолжались несколько лет) защищали всего 452 орудия. И огонь британских зенитчиков был малоэффективным, пока не начали действовать радиолокаторы. В сентябре сорокового на один сбитый самолет уходило тридцать тысяч снарядов, в октябре — одиннадцать тысяч, а в январе сорок первого — всего четыре тысячи.

Московская система противовоздушной обороны радиолокаторами не располагала. Поддержавшего работы по созданию радиолокационной техники маршала Тухачевского Сталин расстрелял. После Тухачевского денег на радиолокацию не давали, и войну встретили без локаторов… Поэтому вокруг столицы сконцентрировали все силы зенитной артиллерии и авиации.

Командный пункт 1-го корпуса ПВО устроили в бункере — на глубине пятидесяти метров — под многоэтажным домом на улице Кирова, дом 33. Здесь разместились командование московской зоной противовоздушной обороны, главный пост воздушного наблюдения, оповещения и связи, узел связи, который позволял связаться со всеми частями, правительственными и городскими организациями. Рядом — комната оперативной группы начальника зенитной артиллерии и комната командующего 6-м истребительным авиационным корпусом с пультами управления. Все комнаты были оборудованы самыми современными на тот момент средствами электросвязи.

К бомбежкам в городе готовились загодя.

«Поступил приказ затемнить окна, — вспоминали москвичи. — Чтобы ни один лучик света не пробивался наружу. В один-два дня все окна крест-накрест были заклеены светлыми полосками. Москва стала напоминать великана, израненного и заклеенного пластырем. Витрины магазинов оделись в деревянные щиты, и снаружи их заложили мешками с песком…»

За сохранностью стекол и светомаскировкой тщательно следили.

Поздно вечером 24 июня служба наблюдения и оповещения приняла собственные самолеты, сбившиеся с курса, за бомбардировщики врага. Зенитная артиллерия открыла огонь. Из Генштаба позвонили генерал-майору Михаилу Степановичу Громадину, которого в мае назначили начальником Московской зоны противовоздушной обороны:

— Нечего лупить по своим бомбардировщикам, которые возвращаются через Москву с боевого задания.

Причем зенитчики приняли разрывы собственных снарядов за куполы парашютов, то есть им показалось, что немцы еще и десант выбросили…

Такое случалось не раз. При стрельбе зенитными снарядами старого образца в воздухе образовывались белые облачка, которые в горячке боя принимали за раскрывшиеся парашюты. Немецких парашютистов боялись смертельно, хотя боевое десантирование командованием вермахта практически не использовалось. Сообщения о немецких парашютистах были порождением слепого страха.

Во время первого авианалета поступил приказ объявить воздушную тревогу. И в этот момент у работника штаба МПВО от волнения пропал голос. Вместо него тревогу объявил дежурный техник. На следующий день председатель Всесоюзного комитета по радиофикации и радиовещанию при Совнаркоме Дмитрий Алексеевич Поликарпов откомандировал в штаб противовоздушной обороны двух профессиональных дикторов. Начальник штаба МП ВО по телефону отдавал приказ, и по общегородской трансляции объявлялось:

— Граждане, воздушная тревога! Граждане, воздушная тревога!

Потом включали сирену. После окончания налета сообщали:

— Угроза воздушного нападения миновала. Отбой!

Первый массированный налет на столицу произошел через месяц после начала войны, 21 июля. Он начался в десять вечера и продолжался пять часов. Налета ожидали. Солдат-зенитчиков покормили заранее.

Небо было очень чистым. Немецкие летчики ориентировались по железным дорогам и асфальтовым шоссе, которые отражали свет. В налете участвовало двести пятьдесят немецких бомбардировщиков. Москвичи впервые ощутили леденящее дыхание войны.

Генерал Михаил Громадин доложил Сталину:

— Десять немецких самолетов сбили истребители на подлете к городу, еще десять подбили огнем зенитной артиллерии и пулеметов.

Сталин остался доволен:

— Двадцать уничтоженных самолетов — это десять процентов от числа участвовавших в налете. Для ночного времени нормально. Надо еще иметь в виду, что значительная часть немецких бомбардировщиков получила серьезные повреждения. Мне сейчас звонил маршал Тимошенко. Сказал, что наблюдал за самолетами противника, идущими от Москвы. Некоторые из них горят и падают за линией фронта.

Опубликовали сообщение ТАСС: «В 22 часа 10 минут 21 июля немецкие самолеты в количестве более двухсот сделали попытку массированного налета на Москву. Налет надо считать провалившимся… Через заградительные отряды прорвались к Москве лишь отдельные самолеты противника. В городе возникло несколько пожаров жилых зданий… Ни один из военных объектов не пострадал…»

На следующий день Сталин подписал приказ № 0241 — первый с начала войны приказ наркома обороны с выражением благодарности:

«За проявленное мужество и умение в отражении налета вражеской авиации объявляю благодарность:

1. Ночным летчикам-истребителям Московской зоны ПВО.

2. Артиллеристам-зенитчикам, прожектористам, аэростатикам и всему личному составу службы воздушного наблюдения (ВНОС).

3. Личному составу пожарных команд и милиции г. Москвы…

Генерал-майору Громадину представить к правительственной награде наиболее отличившихся».

В ноябре Громадин возглавит ПВО страны.

Генерал-майор Даниил Журавлев информировал вождя о потерях: