Читать книгу "Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика! - Александр Скрягин"

Ермолаю показалось, что он даже стал меньше ростом.

27. Не произносите проклятий в грозу!

Тот вечер они проводили в Севастополе.

На улице Древней.

Эта было официальное название улицы. Она вела к развалинам Древнего города Херсонеса. Там, у моря, откопанные археологами, лежали его узкие улицы, выложенные цветной мозаикой полы маленьких домов и мраморные основания колонн в крошечных храмах.

Во времена античные времена это был крупнейший город Северного Причерноморья. Можно вообразить, как среди этих камней бурлила разноцветная толпа. Воздух кипел от человеческих желаний. В каменных ущельях прыгало эхо веселого смеха и горьких рыданий.

Теперь в Херсонесе обитала только тишина.

Ермолай с доктором Тукеевым сидели в белом саманном домике, недалеко от моря. В нем жила Валерия Леонидовна Цеклаури, с которой Тир Сулейменович познакомился, вытащив из рук обманутых ею ростовских карточных шулеров.

После драки в Севастопольском кафе, их отношения развивались стремительно.

Наведя справки, Бебут встревожился.

Дважды судимая гадалка была не очень-то подходящей подругой для ученого, занимающегося особо секретными исследованиями по линии управления стратегических вооружений министерства обороны. Бебут решил побеседовать на эту тему с доктором. Зная характер Тира Сулейменовича, Ермолай готовился к тому, что тот может вспылить. Но его ожидания не оправдались. Тукеев отреагировал спокойно:

– Неужели ты думаешь, я буду обсуждать с ней свои исследования? И неужели ты думаешь, ей это интересно?– удивленно приподняв брови, спросил он.

– Нет, этого я, конечно, не думаю. – осторожно двигался по руслу беседы Ермолай. – Но через такую даму к тебе могут подобраться другие люди… Те, кто, действительно, захотят узнать, чем ты занимаешься… Например, начать тебя шантажировать связью с ней… Знай, юридически она замужем и не разведена…

– Меня нельзя шантажировать – я не женат.

– Но репутация… – не слишком уверенно произнес контрразведчик.

– Я к этой чепухе равнодушен… Но обещаю, как только почувствую, что кто-то тянется к лаборатории, я сразу скажу тебе об этом. Ты доволен?

– Вполне. – вынужден был согласиться Ермолай.

– Тогда, давай оставим эту тему…

Бебут кивнул.

– К тому же, я детдомовец. – после паузы добавил Тукеев.

– Ну, и что? – не понял капитан-лейтенант.

– Она тоже. – ответил Тир Сулейменович.

С тех пор к этой теме они больше не возвращались. Более того, познакомившись ближе с дважды судимой мошенницей, он, почувствовал к ней даже какую-то симпатию. Будучи человеком недоверчивым в силу профессии, он одергивал себя. Дескать, мошенники и мошенницы все обаятельные. Это – их обязательное качество, без него они и не могли бы морочить доверчивым людям головы.

Но, внимательно наблюдая за гражданкой Цеклаури, он ничего подозрительного не обнаружил и почти успокоился.

Они сидели в белом саманном домике у моря и ужинали.

Стол был накрыт белой скатертью с вышивкой по краям. На скатерти стояло большое блюдо с жареной ставридкой, обложенной кружками баклажанов и кольцами репчатого лука. У рыбы была хрустящая золотистая корочка. В стеклянном графине солнечно светился легкий рислинг из подгородного хозяйства.

В комнатке было уютно, пахло морской свежестью и хорошей южной кухней. Балаклавская гадалка оказалась на редкость хорошей хозяйкой, что не очень-то характерно для детдомовок.

Возможно, причина состояла в том, что в пятнадцатилетнем возрасте Лера сбежала из детского дома, пристала к кочевому табору и два года провела среди цыганок, умеющих вкусно кормить свои многочисленные семейства, не имея газовой плиты и раковины с горячей водой.

У одной из стен стояла высокая ширма. На шелковых створках поджимали по одной тонкой ноге японские журавли. Везде, где можно, были пристроены вышитые накидки и кружевные салфетки. Вообще, различных тканей в комнате висело и лежало по-женски много.

В тот вечер воздух был пронизан электричеством. Казалось, невидимые искорки покалывают кончик носа и подушечки пальцев. Ожидалась гроза. Вскоре она и началась, но, похоже, шла по касательной, сверкала и гремела где-то над мысом Фиолент.

После ужина Ермолай с доктором вышли на воздух. Они встали, опершись о соседский забор, и смотрели на морской горизонт. Лиловый небосвод то и дело лопался сверкающими трещинами.

Росшие ниже, у самого берега кипарисы казались не добрыми курортными декорациями, а копьями наступающей армии гигантов, безжалостной и неостановимой.

– Ты знаешь, что каждый час на планете одновременно идет две тысячи семнадцать гроз с молниями? – глубоко вдохнул острый воздух Доктор. – Не больше, не меньше. Всегда – две тысячи семнадцать?

– Нет. – ответил Ермолай.

– Земля в сущности очень постоянна. – обратив лицо к тревожному небу, сказал Тукеев. – Совсем, как здоровый человеческий мозг. – после паузы добавил он.

Они смотрели на грозу, а возле их лиц едва заметно шевелила острыми листьями одичавшая олива. Изначально оливковые деревья в Крыму не водились. Эта олива была далеким потомком тех культурных деревьев, что высадили две тысячи лет назад на земле Крыма древние греки.

По другую сторону забора светилась тяжелыми гроздьями фиолетовая сирень. Люди, не являющиеся профессиональными ботаниками, даже не догадываются, что сирень и олива в мире растений принадлежат к одному и тому же семейству, по существу, являются родными сестрами, хотя и совсем не похожи друг на друга.

На свете очень много вещей, которые, казалось бы, не имеют ничего общего, а, на самом деле, в тайне, являются близкими родственниками.

В это время их внимание привлекла сцена, разворачивающаяся в соседнем дворе.

Мужчина средних лет ссорился со своей женой.

Судя по удочкам в руках, он собирался на рыбалку, а жена его не пускала.

– Смотри, какая гроза! Что тебе, дурню, рыбачить приспичило? Все нормальные люди дома сидят, а он на рыбалку! – стоя на крыльце дома, громко говорила жена.

У нее было молодое красивое лицо. Но сквозь его яркие южные черты проступал черный лик Злобы.

– Нет, гроза мимо идет! Уже прошла совсем! – хмуро отвечал муж.

– Да, где ж прошла-то? Где ж прошла? Глаза свои разуй! – все повышала уровень враждебности женщина.

– Я с ребятами договорился! Они меня будут ждать! – попытался что-то объяснить супруг.

– А я сказала: не пойдешь! – раздувая ноздри, произнесла супруга, сбежала с крыльца и схватилась обеими руками за удилища, пытаясь вырвать их из рук мужа.

– Отстань! Сломаешь! – заражаясь от супруги эмоциональным напряжением, повысил голос мужчина и оттолкнул женщину.