Читать книгу "Осколки Русского зеркала - Александр Холин"

– Где-то водопровод прорвало. Вода, судя по звуку, скоро будет здесь. Так что на сей раз наше исследование откладывается.

Вдруг женский писк и возня заставили мужчин обернуться. Недалеко от них Вилену схватил за горло какой-то человек. В свету фонарей Давид увидел и узнал того самого охранника, который напал на него возле Дома Черткова несколько дней назад. Парень сделал шаг к агрессору, но тот остановил его хриплым приказом:

– Стоять!! Или я твоей сучке глотку перережу!

Только тут мужчины заметили в руках у насильника довольно большой тесак, острой стороной приставленный к горлу девушки.

– Стоять! – скомандовал ещё раз охранник. – Я тебе говорил, что нечего шляться возле нашего дома! – обратился он к Давиду. – Но своей находкой вы нам помогли, поэтому живите пока. А тёлку твою я с собой заберу…

Возможно, разбойник ещё хотел что-то сказать, но не успел. Сзади ему в спину ударил мощный водяной поток, вырвавшейся на волю. Свирепая водяная стихия сметала всё на своём пути. Не избежали этого и Давид с Вадимом Михайловым, но их поток отбросил чуть в сторону, а разбойника, не отпускающего Вилену, пронесло мимо мужчин куда-то в темноту.

– Бу-си-и-ин-ка!! – заорал что было силы Давид. – Бу-си-и-ин-ка!

– Тихо ты! – прикрикнул на него Вадим. – Своей девушке ты никаким воплем не поможешь. Нам надо сначала выбраться отсюда.

Тут только Давид почувствовал, что Михайлов успел схватить его за шиворот и удержал от бешенного потока воды.

– Давай поднимемся в нишу, – скомандовал Вадим.

Под потолком тоннеля в этом месте виднелась чёрная дыра. В неё-то чуть ли не силком Михайлов затащил Давида, бросил на пол и уселся сам. Давид тоже сел и осветил своим фонарём нишу, спасшую их от водяного потока. Здесь в незапамятные времена тоже был туннель, но чьи-то заботливые руки заложили проход аккуратно подогнанным кирпичом. Наверное, с той стороны даже нанесли штукатурку на новую стену, чтобы скрыть вход в подземелье. Михайлов тоже осмотрел стену и заворчал:

– Попали мы с тобой, Давид, как куры в щи.

– Кур в ощип, – поправил его парень.

– Не всё ли равно? – продолжал ворчать Вадим. – Все наши инструменты унесло это половодье, так что продолбить стену нечем.

– Может быть, вода скоро спадёт? – предположил Давид.

– Ага, – ядовито усмехнулся хозяин подземки. – А мы будем ждать у моря погоды. Такие прорывы, чтобы ты знал, бывают в подземном царстве не слишком часто, но бывают. Сейчас затоплен, скорее всего, весь район. Вода идёт под давлением, значит прорыв серьёзный. Но это и хорошо. На такие аварии вызывают МЧС быстрого реагирования. Только всё равно вода не спадёт дней двадцать-тридцать, а то и больше. За это время мы просто задохнёмся здесь, даже противогазы не помогут.

– У меня уже нет противогаза, – сконфужено признался Давид.

– Тем более, – отметил Вадим. – Значит, нам нужно постараться разобрать заложенный проход с этой стороны. Нож ты ещё не потерял?

Давид пошарил по поясу и обнажил финку, у которой на одной стороне были зубья пилы.

– Вот и хорошо, – обрадовался Михайлов. – Давай поддевать каждый кирпич с разных сторон. Труднее всего будет вытащить первый кирпич, а там… в общем, давай работать. Не получается только у того, кто ничего не делает.

Глава 9

Стоит ли говорить, что Фёдор Кузьмич применил все с детства заученные врачебные навыки, чтобы привести Государя в надлежащий вид. Игумен Агафангел несколько раз пытался прорваться в келью, где колдовал над царским здоровьем его камергер, но тот всякий раз вежливо оттеснял настоятеля в коридор и обещал, что император с часу на час придёт в себя и, конечно же, уделит время хозяину монастыря.

Архимандрит Агафангел на время успокоился и решил потерпеть. Но терпеть ему пришлось до следующего дня, когда в храме Святого Георгия совершалась утренняя Литургия. Император вместе с Фёдором Кузьмичом явились на богослужение, и Александр Благословенный попросил настоятеля исповедовать его перед отбытием из монастыря.

Постоянных насельников монастыря было немного, но даже в меньшинстве монахи так сумели отрепетировать церковное песнопение, что любая профессиональная хоровая капелла позавидовала бы этим отшельникам. Вероятно, каждый из них представлял, будто бы поёт в последний раз. Особенно проникновенно у них получился ирмос «Иже херувимы». Государь, слушая монашеское пение, даже прослезился. Сам он не знал наизусть устава богослужения, но даже ему что-то показалось странным. И когда он после Евхаристии был приглашён на исповедь, то первым делом решил узнать у настоятеля, в чём суть странности?

Услышав такой вопрос, игумен улыбнулся и попытался успокоить императора:

– Ничего особенного, Ваше Величество. Просто я, как настоятель этой обители, считаю, что отходить от веками проверенного канона не следует. И введённые в церковный обряд патриархом Никоном новшества в 1666 году не совсем соответствуют истине.

– Вам известно, что заключается в истине? – удивился Александр. – Вернее, что есть истина?

– Истина – это всегда то, чего нельзя утаить, – пояснил пастырь. – Такого же мнения и пророк Серафим Саровский.

– Да, я был у него не так давно.

– Вот как? – удивился архимандрит. – Тогда вы, может быть, заметили у старца лестовку?

Игумен показал императору висевшие у него на левой руке необыкновенные чётки. Кожаный ремешок сплетённой в круг лестовки состоял из множества бусинок, но заканчивалась она двумя треугольниками, расположенными один над другим. Причём, оба треугольника были с оборотом.

– О да, именно так, – подтвердил Государь. – Лестовку Серафим Саровский всегда носил с собой.

– Это особые чётки, оставленные православным христианам Василием Великим, – продолжил настоятель. – Но никто из новоделов, последовавших за реформатором Никоном, не молится по лестовке. Этот удел оставлен только для старообрядцев.

– А вы не боитесь Священного Синода?

– Нет, Ваше Величество, не боюсь, – глядя императору прямо в глаза, ответил настоятель. – Я грек и знаком со многими течениями христианства. Недаром, перебираясь в Россию, я принял миропомазание православия и новое имя – Агафангел. Ведь богослужение, не исковерканное на свой лад человеческими умами, осталось только у сторонников старой веры. Поэтому любой пастырь молится Богу так, как требует его совесть. Об этом мы ещё поговорим на досуге. Теперь же, чем я могу облегчить вашу душу?

– И то верно, – согласился царь. – Я верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рождена, а не сотворена, единосущна Отцу, Им же вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и вополотившагося от Духа Свята и Марии Девы вочеловечьшася…