Читать книгу "Ода абсолютной жестокости - Тим Скоренко"

Скволл думает, подперев голову рукой.

– В общем, неплохо План принят. Все оповещены?

– Сейчас буду оповещать. Нужно было согласовать с вами.

– Хорошо. Только есть одно «но».

– Какое?

– Вепрю не слишком просто объяснить, что на соперника нельзя налегать. Вепрь – это почти машина. Если он получает сигнал убивать, он убивает.

Скволл внимательно смотрит на меня.

– Он разумен? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает наместник. – Он разумен. Но не так как ты или я. Он читает книги. Довольно много. Он неплохо рисует. Но у него есть инстинкты, которых нет у нас. И никогда не будет.

– Я могу увидеть его до боя?

– Нет. Не можешь. Если бы я мог, я бы показал тебе Вепря. Но не могу. Потому что Вепрь ещё не прибыл.

– Он не с вами?

– Он своим ходом. Его боятся все остальные. Никто, кроме меня, не может с ним разговаривать.

Он запугивает меня, кажется мне. Он запугивает и ничего более.

– Ладно, – говорит он. – Успокойся. Я найду правильные слова. Вепрь не будет слишком опасен для тебя.

Нельзя сказать, что это меня утешает.

Скволл встаёт.

– До боя мы не увидимся. Эту встречу мы можем объяснить, так как мы старые знакомые. Если ты будешь появляться у меня слишком часто, могут пойти слухи, которые нам не нужны. Ещё три дня.

– Хорошо, мессир Скволл.

– И ещё, – говорит он.

– Да?

– Я знаю, что раньше ты был в другом положении. Помни, кто возвращает его тебе.

– Я помню.

Знай своё место, гладиатор. Вот как это звучит. Он не думает, что сделавший подлость один раз сделает её и во второй. Я сделаю, он может не сомневаться.

Я выхожу первым, Скволл – за мной. Все присутствующие в большом зале смотрят на нас выжидающе, точно мы сейчас будем петь хором или разыгрывать сценку из спектакля. Я прохожу мимо кресла наместника, поворачиваюсь к нему лицом. Скволл царственно садится.

– Спасибо за интересную беседу, гладиатор Чинчмак! – говорит Скволл.

– Спасибо, мессир Скволл, – отвечаю я.

Обратно я иду за тем же воином, который вёл меня сюда. Мелькание жёлтого и чёрного сильно раздражает. Мне трудно понять, как можно жить в таких условиях. По-моему, человеку в подобной обстановке осы и пчёлы будут сниться по ночам и грезиться наяву. Впрочем, это не моё дело.

* * *

Сегодня бьётся Монгол. Бьётся с хитроумным Спихой, гладиатором наместника Угги. Спиха дерётся очень странно. Почти сразу он бросается на землю и большую часть боя проводит в лежачем положении. Я стою в боковом проходе и вижу только отрывки боя. Спиха ногами не даёт Монголу покоя. Когда Монгол промахивается, его тяжёлая алебарда вязнет в земле и Спиха наносит целый ряд точных и быстрых ударов. Монгол, зная о методике боя Спихи, обезопасил пах кожаной накладкой, но по ногам он получил уже очень серьёзно.

Монгол падает после удачной подсечки. Спиха тут же встаёт и начинает колошматить лежащего гладиатора. Монгол практически не сопротивляется, он слишком измотан. Наконец, Спиха достаёт нож и всаживает Монголу в грудь. Затем идёт получать свою награду.

Я ухожу. Монгол может победить невероятно сильного соперника, а потом позорно проиграть такому как Спиха. Это нормально.

На выходе я сталкиваюсь с Бельвой. Именно сталкиваюсь, в прямом смысле слова. Она роняет корзину, которую несёт, по песку рассыпаются яблоки.

– Извини, – говорю я и нагибаюсь, помогая ей собирать.

От неё пахнет женщиной. Как-то по-настоящему, как не пахнет ни от Лорны, ни от других женщин, с которыми я спал и сплю. За такую, как Бельва, мужчина может пойти на край света. Может променять на неё своё бессмертие. Даже не просто на неё. На один её взгляд.

Я смотрю на неё: она собирает яблоки, тяжёлая грудь колышется в глубоком вырезе, тёмные волосы скреплены на затылке широкой заколкой, но она не может их удержать, они выбиваются и непокорными локонами ниспадают вниз.

Бельва поднимает глаза.

– Тебе не скучно без Риггера? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает Бельва. – Совсем не скучно.

В её голосе – холод. Наверное, ей слишком часто задают подобный вопрос, потому что она красива. А может быть, наоборот, слишком редко, потому что боятся Риггера.

– Бельва, – говорю я, – если Риггер не вернётся…

Она перебивает.

– Риггер вернётся. И обязательно задаст мне вопрос, не приставал ли кто-нибудь ко мне в его отсутствие. Я могу ему ответить, что никто. Что всё в порядке. А могу сказать, что гладиатор Чинчмак вёл себя по отношению ко мне некрасиво. И всё.

Я киваю.

– Хорошо. Я понял.

Прохожу мимо. Я всё ещё чего-то не понимаю.

* * *

Условно я называю этот день последним днём. Для кого он станет последним – неизвестно. Может быть, для меня. Может быть, для Вепря. Может быть, для Жирного. Но для кого-то безусловно станет.

Вчера я сказал Лорне, что не хочу её видеть в эту ночь. Я постарался объяснить ей это достаточно корректно. Кажется, она не обиделась.

Я смотрю в потолок и думаю, зачем мне всё это надо. Неужели мне не хватает той жизни, которая у меня есть? Неужели жажда власти – это навсегда, это неискоренимо из человеческого разума? Я похож на человека, который сам в себя целится из арбалета, но боится спустить рычаг, потому что не уверен в том, что это принесёт выгоду.

У дверей дома меня встречает Носорог.

– Доброе утро.

– Угу, – я хмыкаю что-то неопределённое.

– Жирный хочет тебе что-то сказать.

– Пошли.

Мы идём к усадьбе, но внутрь войти не успеваем. Навстречу нам появляется сам Жирный со стандартной свитой: телохранители, Мартилла, Кость.

– А, Чинчмак. Ну что ж, ты голов?

Он широко улыбается.

– Да, – говорю я. – Готов.

– Ко всему?

– Ко всему.

– Тогда поехали. Сопроводишь меня до арены.

Мы идём к конюшне. Партизан выводит конец. Для Жирного – огромного рыжего скакуна, для остальных – чуть попроще и поменьше. Жирный на удивление легко запрыгивает на коня. Бывают такие люди. Они толстеют, рыхлеют, всё, что угодно, но в любом случае остаются великолепными наездниками, как их не крути.

Кость выглядит на лошади странно. Она похожа на живой скелет, и Партизан подбирает скакуна ей под стать, худого и довольно страшного. Ей, по-моему, безразлично.

Мой скакун – серый в яблоках. Люблю такой окрас. Просто люблю, и всё, особых причин нет.