Читать книгу "Старые черти - Кингсли Эмис"

— О'Хара. А книга, которую ты имеешь в виду, называется «Свидание в Самарре». Я когда-то все у него перечитал. Джон О'Хара. Боже ж ты мой!

— Да, точно он, но не уверена, что та книга. Как бы то ни было, я начала ее читать и чуть из кожи не выпрыгнула: все как у нас! То есть эта сторона жизни. И они — обычные люди, не миллионеры или актрисы, но и не деревенщина. Там было про парня и девушку, которая ему нравилась, и на первом свидании он, по-моему, лишь поцеловал ее на прощание, не помню точно. Во второй раз казалось, что между ними что-то произойдет, ан нет, она позволила ему чуть больше, и на этом все. Конечно, все случилось быстрее, чем обычно, но ведь это книга, не так ли? А в остальном точно так же… В Америке.

Питер по-прежнему не понимал, чего она от него ждет.

— Можно сказать, последние деньки викторианской морали, да? — предположил он, отгоняя ощущение, что вот-вот завалит экзамен. — И как только мы с ней мирились?

Рианнон рассеянно кивнула и положила свою пачку сигарет, а потом спичечный коробок вдоль декоративного желобка на столешнице.

— Не выставить себя дешевкой, вот в чем была цель. Во всяком случае, так это называлось.

— На самом деле глупый фарс.

— В известном смысле, но не совсем. В том-то и загвоздка. Дешевка. Ты произносишь это с усмешкой, а минуту спустя понимаешь, что говоришь серьезно. У парней тоже было для этого свое название, да?

— Возможно. Думаю, мы воспринимали это как неизбежную часть существования, ну, вроде как подъем чуть свет, чтобы успеть на университетский автобус. Утешало то, что другим не легче. Ну по крайней мере так казалось.

— О да, у нас тоже так было. А вот скажи, Питер, если бы девушка согласилась сразу, парень счел бы ее дешевкой?

— Нет, если он не полное дерьмо. Он бы пришел в восторг. После того как справился бы с удивлением. Конечно, если бы она начала гулять со всеми…

— Вот именно. Девушка не станет дешевкой, если у нее только один мужчина. Ладно, не стоит воспринимать это всерьез. Все было не так уж и плохо, случались и смешные истории. — Рианнон явно не сумела вспомнить ничего смешного, поэтому закурила и продолжила, уже чуть медленнее: — В общем, я рада, что Розмари не надо думать, как бы не прослыть дешевкой. Очень уж много та система отнимала сил. Люди думали не о том, о чем нужно, и делали глупости. И это еще я вижу только одну сторону. Парням было небось хуже.

— Мы и вели себя хуже, — ответил Питер. — В среднем.

— Зачастую не по своей вине, ну по крайней мере иногда. Знаю, ты считаешь, будто поступил со мной очень дурно, но на самом деле это не так.

Он впервые посмотрел в ее серые глаза и затаил дыхание.

— Скорее все выглядит ужасным, если не разбираться, что произошло на самом деле, а именно: мы встречались, правда, не очень долго, хотя могли бы дольше, веди я себя иначе. Тебе понравилась другая девушка, и мы расстались. И только потом я поняла, что залетела. Ты все устроил… Ты любил другую; как я могла ждать, что ты ко мне вернешься?

— Лучше бы вернулся.

— Это уже другая тема. Извини, мы, наверное, слишком быстро к этому перешли, но кто знает, когда я вновь смогу поговорить с тобой наедине после четырех бокалов вина. А в нашем возрасте уже неизвестно, сколько времени тебе осталось. Я хотела сказать, пока мы еще живы: знаешь, все было чудесно.

Питер положил руку на стол, и Рианнон взяла ее.

— Да, ты права.

— Тогда попытайся понять, что и остальное было не таким плохим, как тебе кажется.

Немного позже они стояли у входа в «Глендоуэр», он обнимал ее за талию, она положила голову ему на плечо. В такси, по дороге сюда, они держались за руки и молчали. Сейчас машина ждала чуть поодаль, чтобы отвезти Питера домой.

Через минуту-другую Рианнон спросила:

— Может, зайдешь выпить?

— Нет, поеду домой. Или лучше зайти?

— Не волнуйся, все нормально. Слушай, надеюсь, ты не думаешь, будто наш разговор как-то связан с тем, что случилось в клубе. Или с чем-нибудь еще.

— Конечно, нет, милая. Я плохо понимал тебя, пока мы встречались, вернее, не так хорошо, как надо было, но сегодня даже я все понял.

— Вот и замечательно. Значит, мы можем как-нибудь поужинать вместе?

— Я позвоню.

— Розмари уезжает в четверг. После ее отъезда.

Она быстро поцеловала его в губы и ушла. Питер немного задержался, расхаживал туда-сюда по тротуару, опустив голову и ничего не замечая вокруг. Потом выпрямился, подошел к такси и сел на заднее сиденье.

— Теперь Кумгуирт? — спросил водитель, старикан, одетый, похоже, в обноски с плеча своего внука. — Вам в какой район?

— Скажу, когда подъедем поближе.

— Мне нужно определиться, какой дорогой ехать, там закрыли старый мост через…

— Езжайте как хотите, только довезите меня до места.

Несносный старикашка повернул седую нестриженую голову.

— Сэр, вам плохо?

— Жить буду. А теперь, пожалуйста, делайте что велено.

— Деу, Деу![27]Простите мою болтовню. Сами-то вы не здешний?

— Нет, я из… из…

— Лично я считаю, что нормальные валлийцы покидают Уэльс.

— Неужели? Замечательные новости, черт возьми! И хватит об этом.

Когда машина подъехала к темному дому, Питер вспомнил: Мюриэль сегодня ночует в Каубридже у друзей, для которых, по ее словам, у него нет времени, так что впереди целых двенадцать часов свободы.

5 — Рианнон

1

На следующее утро Рианнон и Розмари завтракали в новом доме. Алун торопился — с минуты на минуту его должны были отвезти в Западный Уэльс, чтобы он подыскал там место для съемок или что-то в таком роде. По всему первому этажу, среди открытых банок с краской и прочих материалов и инструментов, стояли стремянки, молча дожидаясь возвращения нанятых маляров оттуда, где те пребывали последние несколько недель. В гостиной уже было где посидеть, особенно если перед этим хорошенько устанешь. На кухне висели хлопчатые белые занавески с маками, но еще не вся посуда переместилась из ящиков на полки. Нелли, недавно приобретенный щенок Лабрадора, лежала, вытянувшись, в корзинке и лениво грызла то ее край, то фиолетовую пластиковую косточку.

— Это я подарила тебе эту кружку? — поинтересовалась Рианнон.

— Когда была совсем маленькой. Кстати, очень симпатичная кружечка.

Упомянутый сосуд представлял собой многогранную, расширяющуюся кверху чашу с позолотой на ободке и ручке, цветами по бокам и витиеватой надписью «Мама». Сейчас в кружке был налит растворимый лимонный чай и плавал ломтик настоящего лимона. Еще перед Рианнон лежали на тарелке апельсин и банан, а рядом стояла мисочка с кусочками консервированного ананаса.