Читать книгу "Плохой мальчик - Денис Драгунский"

Он снял очки. Потом надел снова. Опять снял, встал, одернул пиджак и вошел в кабинет.

– Привет-привет! – сказал Шеф, роясь в бумагах.

– Шеф, – сказал Адъютант, кладя список перед ним. – Что это?

– Где? – хмыкнул Шеф. – А, вон ты что. А тут написано. Читать не умеешь? Измена родине в форме шпионажа.

– Шеф, – сказал Адъютант чужим голосом. – За что?

– Позволь сначала вопрос, – сказал Шеф и замолчал, доставая из пачки дешевую сигарету без фильтра. Чиркнул спичкой, закурил, затянулся, выпустил серый нехороший дым. Отпил кофе из толстой белой чашки с цветком на боку: такие чашки были во всех городских кафе. Он был лично скромен.

Если Шеф молчал, торопить его не полагалось.

Адъютант ждал, склонив голову.

– Да, – словно очнувшись, сказал Шеф. – Вопрос. Вот какой вопрос. Скажи, ты солдат или баба?

Адъютант хотел крикнуть: я мужчина, и я защищу свою женщину! Он был единственным, кто имел право входить к Шефу с оружием. Зачем оружие, он мог одной рукой сломать ему шею. Он поднял глаза. Перед ним сидел нездоровый пожилой господин. Маленькое морщинистое лицо и сутулые плечи. Прокуренные, чуть дрожащие пальцы. Немодные часы на потертом ремешке. Придушить его, поднять спецдивизию, выступить по радио, кого-то освободить, а кое-кого повесить. Действовать жестко, но без большой крови.

Адъютант набрал в грудь побольше воздуха и сказал:

– Я солдат.

– Тогда поставь визу, – сказал Шеф.

Вечером Адъютанту стало страшно входить в пустую квартиру; он занимал целый этаж в старинном невысоком доме за кованым забором. Но вспомнил, что он солдат. В кухне на табурете сидела женщина, молодая и красивая, явно не горничная. Или горничная?

– Поздно уже, идите домой, – сказал он. – Свободны.

– Меня зовут Анна, – сказала она. – Я ваша жена. Ведь вашу жену зовут Анна, правда? Вот свидетельство о браке.

– Вон отсюда, тварь! – заорал Адъютант. – Убью!

Она заплакала:

– Не хотите со мной спать – не надо, но не выгоняйте меня, пожалуйста, а то меня на самом деле убьют…

Через неделю на дипломатическом приеме Адъютант со злой радостью смотрел, как Анна болтает с секретарем германского посольства. Он же по совместительству резидент ихней разведки. Хохочет, обмениваются визитками. Пусть, пусть, так ее, так ее. Вон ее уже на карандаш взяли. Вон мальчик в углу все примечает. Хотя нет! Стоп-стоп-стоп! Одна жена шпионка – это случайность. Но если вторая тоже – это нехорошо. Наводит на размышления. Не надо.

– Анна, – он подошел к ней. – Нам пора домой.

Он сказал это очень по-мужски.

– Да, милый, – сказала она и покраснела.

БЕДНЯГА

Один человек, простой техник на заводе, взял кредит, чтобы купить квартиру. Он с женой и сыном жил в двух крошечных комнатах без кухни – электроплитка и раковина в коридоре. А тут жена забеременела, и они решили оставить. Потому что жена очень хорошо себя чувствовала, прямо вся расцвела, и это была верная примета, что родится девочка, а жена очень хотела девочку. Он тоже хотел девочку, чтоб ее можно было баловать и наряжать. Он неплохо зарабатывал на своем заводе, кстати.

Он присмотрел себе квартиру и даже почти за нее расплатился – отдал весь кредит. Была такая фирма, которая строила неплохие дома в пригороде. Он знал, что эта квартира его, они с женой туда каждую субботу приезжали, смотрели, как укладывают полы и красят стены.

Но в последний момент денег не хватило. Сказали – наши издержки непредвиденно возросли, с вас столько-то тысяч, и получите вашу квартиру через две недели. Они с женой решили так: продают старое жилье и пару недель как-то перебьются.

А через две недели оказалось, что в их квартире уже живут. Но не сволочи какие-то, а такие же простые небогатые граждане. Сволочи оказались на этой фирме. Они каждую квартиру продали по два раза. Это ему рассказали люди, которые толпились во дворе и повторяли, что управы все равно не найти.

– На три дня раньше бы приехали, и всё, – сказала жена.

– Но тогда бы другие люди пострадали, – сказал он. – Такие же, как мы.

– А ты, значит, за справедливость, – сказала она и заплакала.

Больше он ничего от нее не слышал, потому что она с ним поссорилась и не разговаривала, а через три дня ее сбила полицейская машина, насмерть.

Тогда в стране был полный произвол. Задавленную жену оформили как самоубийцу, а строительная фирма все списала на вора-управляющего. А его выгнали с работы. Но на прощание вручили судебную повестку, кредит отдавать.

Он отправил сына к теще, а сам уехал в дальний городок. Устроился в гарнизон, техником по отоплению. Ни с кем не дружил. Сидел, курил и думал: жену убили, деньги украли, дом отняли, сын перестал на письма отвечать. И вдобавок на ногах нет мизинцев, с рождения. Взял тут одну девку в баре, стали раздеваться, а она завизжала и убежала. Бедняга. Он тоже бедняга. Все кругом бедняги.

Еще у него была тетрадка. Он туда записал полицейское начальство. Эту воровскую фирму. Хозяина завода. Командира гарнизона.

Еще там был парикмахер, здоровый такой парень. Садился с ним рядом и тоже курил. Он говорил парикмахеру, что революция не нужна. Нужна координация. Простое дело: хороших награждать, плохих наказывать. Вот и все. Жаль, некому взяться.

Один раз офицер на него наорал и замахнулся, при парикмахере. Парикмахер схватил ножницы и засадил офицеру в шею. Вытащил у него из кобуры пистолет.

– И что теперь? – спросил этот человек.

– Командуйте, шеф, – сказал парикмахер. – Ребята ждут.

– Полковника на фонарь, офицеров под арест, сержантов ко мне, – сказал он.

– Так точно, шеф! – крикнул парикмахер.

ДИСЦИПЛИНКА

Секретарь Сталина А. Н. Поскрёбышев после выхода на пенсию перешел на партийный учет по месту жительства. А жил он на улице Грановского (ныне Романов переулок), дом 3. Там в подвальной коммуналке жила семья моих дедушки с бабушкой с маминой стороны (дедушка работал шофером в кремлевском гараже). Потом, с 1956-го по 1961-й, мы там жили с мамой и папой. А когда мы оттуда уехали, в нашу комнату въехала моя тетя, мамина сестра, с тремя детьми и мужем, отставным майором Михаилом Михайловичем Ш., дядей Мишей.

Так вот, дядя Миша был секретарем домовой парторганизации. Собирал взносы, проводил собрания, устраивал политинформации. Поскрёбышеву он поручал делать доклады о международном положении.

Дядя Миша рассказывал: всякий раз за день до доклада раздавался нежный стук в дверь партбюро.

– Да-да, войдите!

Просовывалась почтительная лысина Поскрёбышева, а там и он сам входил, держа в руках картонную папку.