Читать книгу "Ангелы на льду не выживают. Том 1 - Александра Маринина"

– Честно говоря, никто из нас не верил, что Миша пойдет на такой риск, – задумчиво предавался воспоминаниям Гулин, – но когда увидели протокол, то поняли, что все серьезно. Если ребята выполнят выброс чисто или хотя бы без существенных погрешностей, то обойти их по баллам будет очень трудно. Конечно, они могут потом навалять все остальное и получить минусы за падения, но практика показывает, что если выступление начинается с удачно выполненного сложного элемента, то у спортсмена появляется кураж, крылья вырастают, и он делает намного меньше ошибок, чем в тех случаях, когда первый же элемент срывается. И – что важно – их попытку выполнить сложнейший элемент увидят и заметят судьи, те самые, которые потом будут судить чемпионаты высшего уровня. Короткую программу ребята Болтенкова откатали очень хорошо, и вот перед произвольной, уже перед самым началом выступления Света велела им не рисковать и не выполнять четверной выброс, сделать только тройной. Но это мы, конечно, только потом узнали, а в тот момент просто видели, как она что-то говорит ребятам очень строго, напористо так, и мальчик слушает и кивает, а девочка прямо как струна натянутая. В общем, понятно было, что сильно нервничает.

– Подождите, – перебила его Настя, – а в чем проблема-то? Если тройной выброс выполнить легче, чем четверной, то почему девочка нервничала? Она же, по идее, радоваться должна была.

– Вот и видно, что вы спортом никогда не занимались и в соревнованиях не участвовали, – вздохнул Гулин. – Профан вы полный. Придется объяснять вам на пальцах. Самые трудные, требующие наибольших энергозатрат элементы обычно ставятся в самом начале программы, пока у спортсменов еще есть силы. И четверной выброс тоже был запланирован на первые тридцать секунд. За тридцать секунд перестроиться на выполнение другого элемента, пусть даже менее сложного, очень трудно. Это возможно, но, повторяю, трудно, и не каждый спортсмен сумеет это сделать, а тем более такой юный, неопытный. Партнер не рассчитал силу и сделал все так, как делал раньше на тренировках, то есть придал партнерше такую мощь вращения, что она вполне могла выкрутить четыре оборота. А указание-то было: делать тройной. И она постаралась, не стала выкручивать четыре оборота, а после третьего раскрылась для приземления. Но инерция вращения оказалась слишком сильной, и погасить ее девочка не сумела. Нет, она не упала, удержалась на ногах, но ее заметно повело, и она мгновенно потеряла уверенность. Это сразу же передалось партнеру, они стали совершать мелкие ошибки, а на втором выбросе девочка все-таки упала. Причем упала крайне неудачно, получила серьезную травму плеча. Терпела невероятную боль, но программу докатала. Хотя, конечно, все получалось уже через пень-колоду. Ну и оценки судей, соответственно, были кошмарными. Вот так и вышло, что пара Болтенкова получила более низкое место, чем пара тренера-посредника. Посредник свое слово сдержал, воспользовался связями, и спортсменка Светланы Ващенко получила хороший результат.

– И опять я не понимаю: как это возможно? – настойчиво спросила Настя. – Механизм не понимаю. Можете объяснить?

Гулин снова отвел глаза, и стало понятно, что распространяться на скользкую тему ему не хочется.

– Повторяю, мне не нужны имена, – уговаривала его Настя. – Я хочу только понять технологию.

И опять пришлось потратить некоторое время на то, чтобы успокоить тренера и убедить его в том, что никаких последствий его откровения иметь не будут.

– Судьи ставят только вторую оценку, а первую ставят технический специалист, технический контролер и два помощника, – медленно говорил Гулин, как будто подбирая слова, чтобы не сказать лишнего. – Технический специалист фиксирует только факт исполнения конкретных элементов в программе. Или, наоборот, неисполнения. Он не оценивает качество. Он констатирует, что элемент был исполнен. Или не был. Например, тройной прыжок с недокрутом в четверть оборота уже не считается тройным, его оценивают как двойной. А если докрутил, но упал на приземлении, то оценивается как «тройной минус один балл». Каждый элемент имеет свой уровень сложности. Вот, к примеру, вращение в зависимости от числа оборотов будет считаться элементом, ну, допустим, второго, третьего и четвертого уровня. Докрутил положенное количество оборотов во вращении в каждой позиции – получи свой третий уровень, не докрутил – засчитают только второй или даже первый, если уж совсем плохо элемент выполнен. Техспец должен констатировать: вот этот элемент четвертого уровня выполнен, этот элемент третьего уровня не выполнен и так далее по всей программе. Технический контролер перепроверяет за ним. Он должен иметь такую же высокую квалификацию или даже выше. Все же люди, все живые, каждый человек может ошибиться и чего-то не увидеть, ведь на льду все происходит очень быстро. Кто-то заметит недокрученные четверть оборота, а кто-то нет. И с техконтролером или техспецом даже проще договориться, чем с судьями, потому что судей-то много. Он захочет – увидит недокрут, к примеру, а не захочет – так и не увидит.

Настя помотала головой, пытаясь не утонуть в обрушившейся на нее информации.

– Погодите, погодите, вы же сами сказали, что и контролер там, и специалист, то есть их двое, а теперь получается, что нужно договариваться только с одним.

– С одним – вполне достаточно, – авторитетно заявил Гулин. – Обычно они оба в связке и потом сами между собой договорятся.

– А если нет? Если они не могут договориться?

– Бывает, – согласился Гулин. – Это называется «конфликтная связка». Тогда, конечно, всем плохо. Но даже если они договорятся, все равно надо соблюсти видимость приличий, то есть показать демократическую процедуру. Они будут смотреть видеоповторы и делать вид, что о чем-то спорят, что-то рассматривают, допустим, чистым ли был выезд, не было ли касания коньком льда, сколько недокручено… В общем, там все отработано, можете не сомневаться.

– Поняла. А дальше как?

– А дальше – при техспеце и техконтролере сидят два помощника, которые быстро выводят всю информацию на компьютеры всем судьям. Судьи должны смириться с тем, что сказал специалист, даже если они сами увидели что-то другое. Слово техспеца – закон. Даже если судья увидел, что был недокрут и прыжок должен считаться двойным, а не тройным, он ничего с этим сделать не может. Судьи получают на компьютеры перечень элементов, которые техспец и техконтролер считают выполненными и не выполненными в данной программе. Каждый элемент имеет свою стоимость в баллах. Судья к этой фиксированной стоимости может прибавить баллы или, наоборот, убавить в зависимости от качества исполнения. Например, аксель докрученный, но низкий и выполнен на маленькой скорости – могут снять сколько-то баллов от базовой стоимости прыжка. За хорошее качество можно добавить прилично, и этим сильно увеличить окончательную стоимость элемента. Но это еще не все. Есть еще вторая оценка: судьи оценивают качество скольжения, выражение музыки, интерпретацию музыки, артистизм, одним словом – презентацию программы. Вот здесь судьи реально могут повлиять на итоговый результат, это их епархия. Это та часть судейства, от которой в большой степени зависит, какое место получит спортсмен. Все это называется «компоненты программы», и компонентами можно вытащить даже сильно «попадавшего» фигуриста.