Читать книгу "Антизолушка - Татьяна Герцик"

Через две недели достигли конечного пункта — города Печоры. Теоретически можно было бы пройти и дальше, но они были завязаны на железной дороге. Михаил, бывалый железнодорожник, мог организовать доставку лодок обратно товарняком, а ниже по реке железки уже не было. Выгребать обратно против течения никто не хотел: всё-таки у них отпуск, а не состязание на выносливость.

Домой ехали в стареньком пассажирском поезде, темно-синем, времен Великой Отечественной, с глубокими мягкими сиденьями и разными излишествами типа полированных столиков в коридоре и виньеток из сверкающего желтого металла в купе и туалетах, в более новых поездах благополучно изжитыми.

Веселая компания полностью заняла два купе. Чтобы не скучать, ходили друг к другу в гости, тихонько пели песни под гитару. Проводница, разбитная Надюша в обтягивавшем форменном костюмчике почти неприличной длины, вернее, коротковизны, несколько раз заглядывала к ним, предлагая то одно, то другое, но даже Сергей, безнадежный любитель женских прелестей, на нее не клюнул, уж слишком откровенно она навяливала свое подержанное тело всем встречным — поперечным.

Геннадий, привольно развалившись на верхней полке, настойчиво убеждал Илью, лежащего напротив, не сидеть дома оставшиеся от отпуска три недели.

— Я тебе серьезно говорю — поехали с нами! Представляешь, как Люда будет тебе рада! — в ответ на смешок Сереги и его намек на крепкую шведскую семью, перегнувшись, погрозил тому увесистым кулаком. — Да мне с тобой даже по ночам можно будет ходить купаться! А то жена и сама не ходит, — видишь ли, в темноте медуз не видно! — и меня не пускает: вдруг я ночью на путану наткнусь, собьюсь с пути праведного и обратно уже не вернусь! А с тобой мы хоть все ночи напролет будем в море сидеть, она и слова против не скажет! Ты же в понимании наших жен высокоморальноустойчивый, пример для нас, грешных!

Сергей поднялся со своей нижней полки, посмотрел сначала на одного, потом на другого. Прищелкнул пальцами и насмешливо отверг возможность Зайцева поехать на юг.

— Что ты, Генка! Малыш же все деньги мамочке отдает, у него ни гроша за душой нет. Потому и не курит, потому и не пьет, что не на что. Не говоря уж про остальное-прочее! — и ехидно оскалил желтоватые от курева зубы.

Илья задумался.

— Но ведь с билетами сейчас напряженка? Мне что, на ковре-самолете вас догонять, что ли?

Михаил, читающий отставленную кем-то в купе бульварную газетку, с шумом свернул ее и заверил друга:

— Да какой разговор! Устрою! Уедешь на том же поезде, что и Генка. Для проформы оформим кем-нибудь из обслуги, чтобы контролеры не вязались, и проедешься бесплатно!

Сергей скорчил скорбно-завистливую мину и исключительно для успокоения расшатанных нервишек схватил со столика последний бутерброд.

— Да уж, Зайцеву сам Бог велел ездить зайцем!

Через четыре дня Илья с Костей, нагло подкинутым ему родичами под предлогом оздоровления ребенка и Генка с семейством уже жили в небольшом домике на берегу Черного моря, недалеко от Туапсе. Домик принадлежал гостеприимной Людмилиной тетке и много лет служил дачей для всей родни.

До моря было недалеко, но тропка шла по крутым горам, без тренировки и не доберешься. Еду приходилось закупать за тридевять земель, автобусы в Туапсе ходили редко. Зато при доме был большой участок земли с роскошным плодовым садом, что для хозяйственной Людмилы было даром божьим.

Купаться на море ходили ближе к вечеру, когда жара несколько спадала. Зайцев в первый же день чуть не обгорел, забыв намазаться кремом от загара. Его спас племянник, захвативший с собой детский спрей и великодушно побрызгавший им дядьку. Кожа слегка поболела, но это мелочи, с южным солнцем шутки плохи.

Костя, быстро подружившийся с дочерьми Генки Любой и Людой, шумными близняшками девяти лет, был откровенно рад отсутствию вечно воспитывающих его матери, бабки и деда.

Через неделю тихой сельской жизни в соседний, тоже пустующий, дом, приехали дамы. Две подруги-москвички не первой молодости с замашками авантажных столичных штучек и в крайне откровенных нарядах, которые они носили с достоинством фотомоделей. По всей видимости, отпуск они проводили под девизом «чтобы в старости было что вспомнить».

Людмиле они сразу не понравились. Она с неудовольствием позволила мужу с Ильей один раз поправить им забор, второй раз прикрутить вываливающиеся из стен розетки, но на третий решительно воспротивилась. Геннадий, сообщивший ей об очередной просьбе соседок починить заедающий замок, только морщился, выслушивая ее раздосадованные речи:

— Да что это такое? Они нам скоро на голову сядут! Да им и не помощь по хозяйству нужна, а нечто другое, поощутимее, и желательно ночью! Наш дом в ремонте не нуждается, что ли? Почему ты несешься к ним по первому свисту хвостом вилять, а я тебя на коленях должна умолять вкрутить в прихожей какую-то паршивую лампочку? Кстати, я все равно сама ее вкрутила, тебе недосуг было!

Геннадий осторожно, под локоток, отвел жену подальше от чутких ушей Зайцева.

— Да пойми, я разве из-за себя туда хожу! Я все надеюсь, что Илью кто-нибудь окрутит! Засыхает мужик на корню!

Посмотрев в сторону веселых дамочек, Люда возмутилась.

— Да ты что, такую подлянку другу собираешься подстроить?

Он удивился, не понимая, в чем дело.

— Почему подлянку? Бабы, как бабы…

Людмила подозрительно протянула, окинув мужа недружелюбным взором:

— Неужели они тебе нравятся?

Он застенчиво потупился, неосмотрительно решив немного подначить жену. Маленькая толика ревности всегда идет впрок супружеским отношениям.

— Ну, если с ними не разговаривать…

Людмила со значением поднесла крепкий загорелый кулак к носу незадачливого муженька. Генка на всякий случай дальновидно отошел подальше. Береженого Бог бережет.

— Ну, погоди! Дождешься у меня! Я с тобой отныне только разговаривать буду, чтобы уважал! И днем и ночью! — Геннадий испуганно замотал головой, представив себе подобную развеселую жизнь. Она оглянулась на что-то мастерившего Зайцева и уже тише спросила: — По-твоему, Илья заслуживает только траханья с этими потаскушками?

Генка, с чисто мужской прямолинейной логикой представляя жизнь как некий учебный процесс от простого к сложному, попытался растолковать очевидные для него вещи:

— Ну, с чего-то же надо начинать. Пообтешется среди них маленько, а там, глядишь, встретит кого-нибудь поприличнее и женится ненароком.

Люда с негодованием тряхнула головой, отчего узел каштановых волос, небрежно закрепленный на макушке, развалился. Заматывая волосы в тугой узел, по-дружески посоветовала мужу, гораздо лучше представляя последствия сего «обтесывания»:

— Не лезь в чужую жизнь и не будешь ни в чем виноват! Представляешь, сойдется он с одной из этих шалав, а дальше что?

Он похлопал глазами, не в состоянии соразмерить ее запал с ничтожностью повода.