Читать книгу "Путешествие "Лунной тени" - Шон Макмуллен"

Молодой адмирал от имени Варсоврана издал несколько новых законов, означавших снижение налогов и сборов с торговцев и ремесленников, а самого Варсоврана объявили императором Диомеды по праву захвата. Вскоре было объявлено, что богатый купец намеревался совершить акт измены, а потому морские пехотинцы вытащили его из дома и публично казнили. Его жен и детей отправили на невольничий рынок, а адмирал Фортерон занял освободившийся дом. Он назвал его новым дворцом, а все остальные купцы Диомеды поспешили заверить новых властителей в своей поддержке, наперебой предлагая товары для меблировки и декорирования дворца – разумеется, в качестве даров.

Естественно, ни одно завоевание не может пройти столь гладко и безболезненно, чтобы не оказалось пострадавших: В течение тех часов, пока морские пехотинцы брали город, король Диомеды успел разослать магических птиц-гонцов с известиями о нападении в соседние государства, своим друзьям и союзникам. Не успели войска Варсоврана утвердиться в Диомеде, как из одного государства в другое стали прибывать дипломаты стран-союзниц – на кораблях, в конных экипажах, на верблюдах. Наступило время переговоров. Магические гонцы с известиями сновали туда-сюда без остановки. Наконец соседи Диомеды пришли к соглашению о необходимости срочно собрать большую объединенную армию, чтобы изгнать захватчиков. В конце концов, город не пал окончательно, пока король Ракера находится в безопасности в своей островной резиденции, а его стража охраняет цитадель. Тем временем захватчики занимались сооружением палаточного лагеря, используя обломки кораблей Диомеды в качестве остовов временных жилищ. Параллельно торейцы взялись за укрепление внешней городской стены. Они отдавали отчет в том, что настоящая победа еще не достигнута.

Капитан Мэндэлок был старше адмирала Фортерона, но испытывал трепет перед молодым герцогом и его стратегическим талантом. Потери вражеских кораблей при штурме гавани Диомеды составляли пятнадцать к одному по сравнению с потерями торейцев, при взятии города погибло менее трехсот морских пехотинцев. Позиции для обороны занятого города можно было оценить как отличные, и перспективы расширить новые владения представлялись неплохими. Но теперь первоочередной проблемой стала женщина, заявившая, что она – императрица.

Капитан Мэндэлок и адмирал Фортерон остановились перед носовой катапультой «Кыгара» и оглянулись в сторону кормы, на которой стояли женщина средних лет и глубоко расстроенный юноша: эта пара смотрела на башни, виллы и купола Диомеды.

– Как вы думаете, может, это действительно она? – осторожно спросил Мэндэлок.

– Я дважды встречался с императрицей, – ответил Фортерон, но ничего к этому не добавил.

– Как только закончился бой, она поднялась на палубу и заявила, что желает видеть меня. Передала мне эмблему императрицы и приказала поднять ее на мачте вместо моего флага. А затем объявила, что победа одержана от ее имени, то есть от имени императрицы. Вокруг еще летали стрелы, так что я отдал распоряжение двум пехотинцам проводить ее назад в королевскую каюту и запереть там. Она визжала и пиналась, угрожала сварить нас всех заживо в кипящем масле, а затем сумела поджечь одежду на одном из пехотинцев. Потребовались усилия трех мастеров эфира, чтобы остановить ее и заставить замолчать. Через несколько часов ее освободили из эфирных пут, но, судя по поведению, трудно представить, что она сделает, если признать ее императрицей. Я крайне озабочен.

– И справедливо. Если она говорит правду, это означает для нас весьма серьезные последствия.

– О да. Знатные особы вроде меня могут рассчитывать на адское пламя, так что варка в кипящем масле – просто унижение…

– Да-да, не беспокойтесь, никто не станет настаивать на плохом сорте масла, капитан. Возможно, вас даже не станут варить заживо. В конце концов, вы просто исполняете свой долг.

– Ну да, но принимать решение о подлинности персоны императрицы – это выходит за пределы моих полномочий. Именно поэтому я послал за вами.

Фортерон неотрывно смотрел на пару, стоявшую на корме. Среди многих талантов адмирала было и умение рассматривать любой вопрос всесторонне, и этот дар не раз выручал Фортерона. Теперь он пытался продумать возможные последствия и варианты решения проблемы, так опытный снайпер выбирает цель и направляет стрелу.

– Когда ты в первый раз встретил кронпринца? – обратился он к капитану.

– Когда он поднялся на борт.

– Нет, я имею в виду: еще до этого путешествия.

– Никогда. Я очень гордился тем, что «Кыгар» был избран в качестве резиденции принца.

– И ты никогда не видел императрицу?

– Только на монетах.

Фортерон начинал собирать воедино разрозненные кусочки головоломки. Сам он дважды встречался с императрицей, и во время одной из тех встреч наблюдал ее резкую ссору с сыном. Кронпринц Дэррик никогда не отличался чрезмерным послушанием и покорностью. Всем было хорошо известно, что принц наследовал честолюбие и силу духа от обоих родителей. На взгляд Фортерона, пассажиры «Кыгара» действительно казались похожими на императрицу и принца. Но не могло ли случиться, что настоящий принц остался в Торее? Но тогда он давно превратился в пепел вместе с сожженным континентом.

– Проследи, чтобы они оба содержались под надежной стражей, – принял решение адмирал. – С этого момента они находятся в сфере моей ответственности.

Первые дни шока, вызванного известием о гибели Тореи, сменились для властей Гелиона временем лихорадочной реорганизации, планирования, маневрирования. Дом губернатора в порте Дорожном был объявлен королевским дворцом Банзало, а крепость по соседству, выстроенная из темного камня, стала цитаделью. Однако амбиции губернатора простирались значительно дальше положения властителя маленького островка посреди бескрайнего океана. Для него катастрофа, разрушившая родную землю, была не более чем божественный акт очищения, устранивший как войска Варсоврана, так и те державы, которые имели мужество и решимость сопротивляться постепенно развивающемуся вторжению императора. Единственные настоящие видарианцы – те, кто сбежал от врага, а теперь готов вернуться из ссылки. Возвращение на родину для них – главная награда, но помимо того – их долг.

Баберан Банзало направил пять глубоководных судов для изучения побережья Тореи и поиска подходящих мест для высадки и будущего поселения, а также для поиска золота. План его был простым и ясным: Видария освобождена от власти Варсоврана огнем, ниспосланным богами, и теперь выжившие обитатели Тореи имеют право вернуться и провозгласить себя хозяевами земли. Даже полное уничтожение жизни, стертой с лица континента, не может надолго оставить Торею мертвой.

– Ты отдал этот приказ? – спросил Феран у Ларона, когда оба они наблюдали за суетой корабельных плотников и других портовых рабочих вокруг поставленной в сухой док «Лунной тени».

– Да.

– А где ты взял деньги?

– Я умею ладить с женщинами.

Изо всех возможных ответов Ларона именно этот звучал наименее убедительно.