Читать книгу "Авантюристка. Возлюбленная из будущего - Наталья Павлищева"

– Анна, неужели вы не видите, что я ревную, как осел?

И все равно я не стала отвечать. Человек, который ревнует свою жену, мог бы прийти к ней в спальню вечером. Но мы уже давно не были вместе, а днем герцог вечно занят. Обойдусь…

Внутри что-то зашевелилось. Это было так неожиданно, что я ойкнула. Арман перепугался:

– Что?!

– Нет, ничего.

У меня началась иная жизнь, потому что внутри уже не просто присутствовала пока невидимая, неощутимая жизнь, эта жизнь дала о себе знать движением. Женщины поймут мое состояние – восторг и страх одновременно, радость от того, что ребенок показал свое присутствие, и боязнь каким-то образом причинить ему вред.

Моя жизнь, все мои мысли сосредоточились на этом чуде внутри и на том, как растет животик. Арман отошел на второй план, ни ссориться с ним, ни доказывать что-то, ни даже просто обижаться не хотелось. Во мне жил ребенок – это главное. До тех пор пока он не пошевелится, ты этого не понимаешь.

Герцог со своим новым положением смирился, тем более я больше не капризничала, ничего не требовала, словно забыв о существовании мужа. Он сам по себе, а мы с маленьким сами. И пусть делает, что хочет, следит за кем хочет, ходит в свое будущее сколько угодно, я вот рожу своего малыша и буду счастлива здесь с ребенком. Оказывается, дитя может сделать женщину счастливой в любые века и в любом положении. А муж?.. «Пусть себе, не приходит по ночам, и не надо. Обойдемся», – твердила я, поглаживая свой растущий животик.

Мария-Шарлотта родилась здоровенькой и хорошенькой. У нее были папины черты лица и довольно спокойный нрав. У меня сразу пропало молоко, но Арман нашел для малышки кормилицу с огромной грудью. Наблюдая, как чужая женщина кормит мою дочь, я обливалась слезами. Мария изумлялась:

– Мадам, ну что вы! У меня много молока, вашей девочке вполне хватает…

К дочери приставили воспитательницу – строгую мадам Жанну, которая попыталась заменить меня и в укачивании. Арман решил совсем лишить меня возможности возиться с дочерью?! Я была бы рада заменить все свои светские обязанности простым пением колыбельной, сама бы кормила и тетешкала свою Шарлотту, но меня вежливо и настойчиво отодвигали:

– Мадам, ваше дело рожать детей, а ухаживать будем мы.

Хотелось кричать, что я не машина по производству младенцев, что сама способна справиться, но вокруг меня такие же дамы так же рожали детей и отдавали их кормилицам и воспитательницам, получая уже умеющими ходить и говорить. Как при этом дети умудрялись любить матерей, непонятно.

Постепенно я тоже окунулась в вихрь светских занятий и развлечений. Гортензии, то есть мне, едва исполнилось шестнадцать, все вокруг твердили, закатывая глаза, что я безумно похорошела после родов, что стала первой красавицей, что мои плечи, грудь, шея, округлившись, приобрели божественные формы. Глядя в зеркало, я соглашалась со всеобщим мнением. Двойного подбородка не было, но остальное… Да, Арман выбрал для меня великолепную оболочку. Для себя старался? Тогда почему не интересуется мной как супруг?

Идиотское положение: толпа мужчин у моих ног умоляла о взаимности, а я с волнением ожидала, осчастливит ли меня своим вниманием законный супруг хотя бы со временем. Неужели Арман надеялся, что я буду много лет ждать, когда он выйдет из тени той самой колонны, у которой стоял в Во-ле-Виконте, и предложит мне руку, чтобы проводить… куда, в замкнутый мир дворца?

Я была молода и хотела жить, хотела не только спокойного, сдержанного внимания за обедом или пожелания спокойной ночи перед сном, я хотела любви. Десятки красавиц спокойно развлекались при дворе, подавая мне пример легкомысленного поведения. Что мне оставалось – сидеть в своей комнате и чего-то ждать?

В конце концов обида взяла свое. Красивая юная женщина, привлекающая всеобщее внимание, не могла не ответить пусть не взаимностью, но хотя бы кокетством на бесконечные комплименты. Нет, я никому не давала никаких обещаний, не намекала на взаимность, мое сердце не откликалось на страстные призывы поклонников, а такое отношение обычно распаляет влюбленных еще сильней. У меня не было любовника, но и муж не посещал мою спальню. Конечно, повитуха просила пока быть осторожной, да я и сама понимала, что пару месяцев нужно подождать, но уверенности, что что-то изменится по истечении этого срока, тоже не было.

Муж спокойно наблюдал за моими метаниями, не мешал развлекаться, не возражал, хотя всегда и везде сопровождал меня. Ему все равно, нравлюсь ли я другим? Все сильней хотелось натворить что-нибудь, чтобы вывести Армана из этого доброжелательного равнодушия.

Дождалась. Приглашение на беседу со стороны герцога выглядело странновато, он пришел в мою спальню и отправил прочь Люсинду. Неужели Арман решил возобновить наши отношения? Или…

– Что-то с Шарлоттой?!

– Нет, с девочкой все хорошо. Видите ли, дорогая, мне нужно на время уехать. Не просто на время – довольно надолго, дела в Париже XXI века, знаете ли.

Он не успел сказать еще что-то, я буквально взвыла:

– Вы хотите сказать, что можете уйти туда?!

Последовал долгий внимательный взгляд, потом Арман усмехнулся:

– Я – да.

– А… я?

– А вы нет. И я вас об этом предупреждал сотню раз, но вы не слушали.

Я фыркнула, демонстративно усевшись в кресло и вытянув ноги к огню. Никакой необходимости греть их не было, напротив, было жарко, но я терпела, борясь с желанием убрать ступни подальше. Арман, видно, заметил, усмехнулся и подбросил полено в огонь со словами:

– Замерзли? Подать меха?

– Вы лжете, чтобы заставить меня подчиняться! Демонстрируете свою власть надо мной?

Я могла наговорить еще кучу гадостей, возможно, пожалев об этом, но он протянул мне руку, чтобы поднять из кресла:

– Пойдемте, покажу кое-что.

Полено начало разгораться, мне было невыносимо жарко у камина, это вынудило принять руку мужа и встать. Ладно, посмотрим, что там у него.

У Армана была дверь за гобеленом. Я точно знала, что на этой стене никаких дверей раньше не наблюдалось. Он мог и не объяснять, я слишком хорошо помнила, как выглядит дверь перехода – это была именно она.

В недоумении покосившись на мужа, замерла, не зная, чего ждать.

– Знакомая дверь?

– Конечно. Вы хотите сказать, что ее можно открыть и уйти?

Вместо ответа Арман задал встречный вопрос:

– Вы согласились бы перейти прямо сейчас, зная, что уже не вернетесь?

Я могла бы, перешла и не оглянулась, если бы… Если бы здесь не оставалась моя малышка Шарлотта.

– А как же Шарлотта?

– Наконец-то первое разумное высказывание за столько месяцев! Дочь рождена здесь и перейти не может. Впрочем, вы тоже. А я схожу и вернусь, надеюсь, вы не наделаете за это время глупостей.