Читать книгу "Бестолковая святая - Алекс Жиро де л'Эн"

В правой колонке, озаглавленной «ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ МОМЕНТЫ», я записала:

— Там же навсегда воссоединюсь с отцом и уже никогда с ним не расстанусь. И с любимыми бабушками тоже. Ура.

Это было почти все?

Минут сорок я безуспешно пыталась припомнить еще что-нибудь положительное, не преуспела и отложила карандаш.

Помочь мне в этом состоянии мог только Моцарт. Я взяла шесть имевшихся у меня записей опуса № 626 и задумалась: кого выбрать? Интерпретацию Евгена Йохума, плавную и звучную? Мишеля Корбоза, у которого оркестр звучит нежно, даже женственно? Нет, только воинственный Караян способен вывести меня из апатии.

Я покрутила ручку настройки, зазвучали первые ноты Реквиема, и в мой кабинет ворвались немецкие танковые дивизии. На «Господи помилуй» мозги стали проясняться. На «Вспомни» я поняла, что есть одно неплохое решение. Слушая «Приношение даров», я обдумывала детали воплощения в жизнь своего плана. К концу «Благословен» все было бесповоротно решено.

В голове всплыло воспоминание об ужине с вегетарианским фондю. Адольфо как в воду глядел. Один из нас должен был умереть. Но не самый юный и не самый чистый душой. А я.

По моему списку дел выходило, что со мной все кончено. С поставленной задачей я не справилась и не позднее чем через сутки вернусь к Карлу. Навсегда. Но там я смогу попытаться кое-что сделать. Тридцать девять дней назад Всевышний предложил мне одну премерзкую работенку, от которой я имела глупость отвертеться. Почему бы теперь не попробовать сторговаться с Богом, согласившись возглавить журнал для покойников в обмен на спасение моих близких? Выкупить полное и моментальное спасение для всех. Пусть произойдет сразу несколько чудес, пусть всех задержанных немедленно выпустят из тюрем, подозрения отпадут, детей-психопатов вылечат, подростков вернут в колледж, собаки воскреснут, высохнут слезы, а рамки фотографий окажутся целыми и невредимыми. Да, именно так и следует поступить. Зачем покорно терпеть Божью кару, надо идти вперед, высоко подняв голову и выставив грудь, к занудной вечной жизни! И лучше не ждать, когда тебя позовут, а пойти самой, сегодня, прямо сейчас! От такого самоотречения к глазам подступили слезы. Ну и плевать, я ведь теперь даже ресницы не крашу.

Я написала длинное письмо, в котором все объяснила, попросила прощения у тех, кого любила, и сообщила о своих последних желаниях.

Достав свое старое завещание, составленное в июне 2005 года, я покачала головой, таким несерьезным оно мне показалось. Речь в нем шла только о драгоценностях и кожгалантерее. Бабушкино кольцо с бриллиантом я завещала Адели, кольцо «Помеллато» — Матильде, итальянские серьги — малышке Моник, бежевые сапожки от Кристиана Лубутена предназначались Мими, а винтажная сумочка от Баленсиага — Раф… Удручающая картина. Но самое ужасное — я просила разделить мой пепел и развеять половину на Вандомской площади, где я столько мечтала, разглядывая витрины, а другую — рядом с Институтом красоты, где я терпела муки эпиляции. В приписке я указала, что возможен дар в Фонд принцессы Дианы в размере тысячи пятисот евро.

Я разорвала этот документ. Мне очень хотелось составить нечто вроде «морального завещания» и изложить все, чему удалось научиться во время поисков смысла, но времени не было. Я лишь настоятельно попросила использовать все мое материальное достояние на стоящее дело, основать, например, фонд «Спасем гиперактивных детей», «Пересажаем всех торговцев наркотиками», «Обучим грамоте наших подростков» или «Поможем умирающим умереть без помощи помощников умирающих».

Я подготовилась: сняла свитер и спортивные брюки, надела свой чесучовый костюм от Марни — последнее напоминание о прежней жизни. Тридцать три дня назад я не нашла в себе сил выбросить наряд, в котором брала интервью у Брэда Питта. Эта слабость согрела мне душу в смертный час: слишком уж безрадостной казалась перспектива провести вечность в свитере мешком и штанцах с лампасами.

Я окинула взглядом квартиру, проверяя, так ли уж страшен кавардак, в котором я оставляю дом. Афликао и дети славно потрудились, устраняя разрушения, причиненные ураганом «Консуэло». Я могла уйти с миром. Или почти с миром.

От желания подняться и расцеловать Поля и Адель у меня перехватило дыхание. Но как найти в себе силы проститься, ощутить губами нежность бархатистых щечек, вдохнуть их аромат — запах сена и пряностей, знать, что делаешь это в последний раз, и не разрыдаться?

Нет, нужно уйти на заклание, как выбегают купить хлеба — легко и беспечно. Вытащив из двери свои ключи, я бесшумно покинула родное гнездо.

Я точно знала, куда следует идти. И что делать, тоже знала.

Я открыла дверь «Колетт» второй раз за время этого повествования. Еще один, а значит, третьего не будет.

Спустилась в water-bar.

Просто беда.

И месяца не прошло со дня стеклянного обвала, а в подвальчике успели все переделать. Теперь бутылки минеральной воды с маркированными этикетками располагались на стальных полках, прочно прикрепленных к стенам. Воспроизвести стартовые условия не удастся.

Рухнув на скамью, я заказала бокал «шабли» и попыталась придумать план. Как можно покончить с собой в «Колетт» в начале весны 2006 года? Может, броситься вниз головой с лестницы, ведущей на второй этаж, где продают готовую одежду? Нет. Слишком узко. Выхлебать всю косметическую продукцию «Kiel's», продающуюся на первом этаже? Не пойдет, в них нет ни красителей, ни консервантов, так что этим меня не убьешь. Попытаться войти в эротический контакт с одним из продавцов с подкрашенными глазами, надеясь, что он прикончит меня ударом острого каблука, оскорбленный ошибкой? Нет, не выйдет. Скорее уж у него самого случится инфаркт.

Я решила попробовать алкогольную колу: если меня отказались покарать потопом из минералки, пусть водопад белого вина сделает свое дело. Я заказала две бутылки «шардонне». Для начала.

Принимая заказ, бармен как-то странно на меня поглядывал.

— Извините, мадам, вы случайно не ПОП из журнала «Модель»?

— Да, это я, а в чем дело? Вы были здесь, когда со мной произошел несчастный случай? Лучше бы вы тогда дали мне умереть.

— Эй, вам, кажется, не слишком весело. Мужайтесь. Через два месяца начнутся распродажи, еще успеете сбросить вес. У меня для вас сообщение. Вы должны были встретиться с мсье Лагерфельдом? Он заходил пять минут назад и попросил передать, что не сможет дождаться. Оставил вам письмо.

Я схватила конверт. Руки дрожали. Налила себе вина, выпила залпом, и через двадцать минут обе бутылки опустели. Только после этого я осмелилась открыть конверт.

На кремовой визитке из бархатистой веленевой бумаги крупным, с небольшим наклоном вправо, почерком было написано:

Жду в Сен-Рош. Сейчас. Церковь, если не знаете, находится в двух шагах от бара, на противоположной стороне улицы, за магазином «Ла Перла». Между бутиками Регины Рубенс и Изабель Маран. Двадцать ступенек наверх. Вы найдете.