Читать книгу "Девять граммов пластита Серия: - Марианна Баконина"

Капкан сработал. Активные женщины, каковой была депутат Воронова, терпеть не могут, когда кто-то чего-то не знает. Они тут же бросаются объяснять:

– Непосредственно к медицине, разумеется, нет. Но как сопредседатель комитета по бюджету… Ведь львиная доля бюджетных расходов – это лекарства льготникам. Дотации, выплаты больницам и поликлиникам…

– Может быть. Но он лишь сказал, что публичный скандал – это большой прокол, вот, пожалуй, и все. – Комментарий Серафима Валентиновна придумала на ходу. Она достаточно хорошо знала Лелю. Если бы он говорил об этом конфликте на людях, то ограничился бы именно такой фразой.

– Да! Политик не может себе позволить прилюдной ругани. Это компрометирует власть, – согласилась Наталья Константиновна.

– Но ведь в Мариинском у вас тоже предостаточно склок. Я смотрю, Леча ходит чернее тучи. Это не из-за той ли истории с дурацким ремонтом? – Серафима Валентиновна хорошо знала, что к установке джакузи в депутатских квартирах, оплаченных из городской казны, Леля отношения не имел, но надо же было завести разговор о его настроении.

– Что вы! Тут нет никакой связи! Да и дело пока не раскрутилось, в Москве пытаются замять. Хотя, конечно, идет подковерная борьба – кто станет председателем в том случае, если… Но Дагаев слишком опытный политик, чтобы из-за этого переживать. Да он особо и не вмешивается. Леча Абдуллаевич очень переменился с того времени, как у него убили брата!

Серафима чуть не подавилaсь куском нежнейшей шарлотки. Она слыхом не слыхивала о том, что Лелин брат погиб. А ведь Арциеву и Дагаева считали чуть не супругами. Они даже официальные открытки-приглашения иногда получали – одну на двоих. И вдруг такая скрытность. Леча всегда был сдержанным. Все-таки восточный человек. Но он ценил ум своей подруги и зачастую обсуждал с нею весьма щекотливые политические проблемы.

Странная скрытность. Еще более странно, что сторонние доброжелатели ничего Серафиме не сообщили. Люди всегда готовы почесать языки, посплетничать насчет окружающих, особенно когда речь идет о преступлении, тем более об убийстве. Хорошо бы поподробнее разузнать, что случилось. Серафиме очень хотелось закидать мадам Воронову вопросами. Только ни в коем случае нельзя обнаружить свое неведение. Как быть? Сменить тему – грубо и нетактично. Она произведет впечатление черствого человека. Говорить об убийстве, о котором не знаешь ровным счетом ничего, – глупо. Лучше всего выдержать паузу. Еще лучше устроить антракт. Арциева решила улизнуть. Под самым благовидным предлогом.

– Извините, я на минуту. – Она решительно встала. По залу гулко процокали каблучки ее синих туфель.

В дамской туалетной комнате мирно дремала служительница. Тихо мурлыкало радио, одна из многочисленных музыкальных радиостанций. Много-много песен, чуть-чуть новостей и развязные рассуждения диск-жокея. Сейчас пела не то Калерия, не то Каролина, а может, и Земфира, – скорее, не пела, а вопила. Серафима сама умела исполнять романсы «под Вяльцеву» и знала цену современному эстрадному вокалу.

Делать в туалете было совершенно нечего. Значит, нужно попудрить носик. Серафима Валентиновна подошла к зеркалу и достала пудреницу. Не торопясь, провела по носу пуховкой. Дива повыла немного еще, и пошли новости. Диктор натужным голосом читал последние известия: «Президент выступил на коллегии МВД… Первый вице-премьер сообщил, что задолженность по пенсиям будет выплачена к концу июня… Снова набирает силу энергетический кризис в Приморье… Во Владивостоке возмущенные люди перекрыли…»

Серафима Валентиновна слушала вполуха и раздумывала о том, как лучше вывернуться из неловкой ситуации.

«Петербургские новости, – продолжал диктор. – Вчера был убит комментатор агентства „Интерпост“ Кирилл Айдаров. Его тело было обнаружено в подвале одного из домов на Греческом проспекте…»

Арциева сразу вспомнила фамилию журналиста, который брал у нее интервью в «Тутти-Фрутти», а потом заявился под видом милиционера, и она насторожилась.

«Его убили ударом ножа. Возбуждено уголовное дело. Милиция отрабатывает несколько версий. Предстоит выяснить, связано ли это преступление с профессиональной деятельностью журналиста. Его последний репортаж был посвящен террористическому акту в мини-пекарне „Тутти-Фрутти“. Напомню, два дня назад неизвестный позвонил в агентство „Интерпост“ и сообщил, что хлеб, выпеченный в этой пекарне, отравлен. Сообщение подтвердилось. Весь выпеченный там хлеб изъят. Мини-пекарня закрыта, ведется следствие. Нам известно, что Кирилл продолжал заниматься этим преступлением…»

У Арциевой потемнело в глазах. Звякнула, упав на пол, изящная пудреница от «Ланком». Туалетная служительница подняла глаза:

– Что-нибудь случилось? Вам помочь?

– Нет, спасибо, все в порядке. – Серафима Валентиновна с трудом выговаривала слова, мысли путались.

Убит этот толстенький журналист. О том, что он выдал себя за милиционера, она сообщила Леле. Леля потом сказал, что Серафима может не беспокоиться. Хорошенькое дельце – «не беспокоиться»! В связи с убийством уже упоминают «Тутти-Фрутти», скоро к ней опять придут!

Первый порыв – позвонить Леле. Он друг, он поймет, объяснит, что делать. Серафима Валентиновна уже открыла рот, чтобы спросить, где здесь телефон, но вовремя одумалась.

Во– первых, неизвестно куда звонить. У нее есть номер мобильного телефона Дагаева, однако обсуждать эту тему по сотовой связи опасно. Во-вторых, прежде чем говорить с Лелей, надо все тщательно обдумать. У нее сегодня день плохих новостей. Ей не понравился вчерашний разговор по телефону, когда Леля сказал, что она может не беспокоиться. Не понравились его холодность и отстраненность. Она и Воронову пригласила в кафе, чтобы выяснить, не идет ли игра помимо или против нее. Может быть, ей все почудилось? В любом случае спешка неуместна. Сейчас надо вернуться в кафе и доиграть сцену с политической гостьей.

Серафима Валентиновна покосилась на служительницу. Та, кажется, опять заснула. Потом еще раз посмотрела в зеркало, два раза глубоко вздохнула, улыбнулась своему отражению, постаралась запомнить выражение лица и двинулась к выходу.

– Извините еще раз, – Серафима Валентиновна села за столик, изящно отставив в сторону ноги, – я, наверное, отняла у вас кучу времени. А про бал мы так и не сказали ни слова. Дело вот в чем… – И она складно изложила госпоже Вороновой придуманную загодя историю про мифический благотворительный бал, приуроченный к дню рождения Петербурга. История была слеплена так, чтобы дама-депутат почувствовала себя польщенной приглашением поучаствовать в благородном деле наряду с другими великими, но при этом непременно отказалась бы от заманчивого предложения.

– В общем, это сейчас занимает массу времени. Поиск спонсоров, меценатов. Уже согласился приехать Ростропович, но этого мало, и от попечителей мы ждем активной помощи, дел, предложений… Придется крутиться. – Арциева знала, что политики типа Вороновой всегда готовы поблистать в президиуме и ради этого могут поделиться и финансовыми источниками, и временем. Но искать деньги, чтобы быть оттесненной на задний план музыкантом… Серафима сильно надеялась, что Воронова откажется.