Читать книгу "Моя опасная леди - Светлана Алешина"

Я кивнула, так как помнила об этом еще с прошлых съемок, а Галина Сергеевна спросила:

— А почему нужно делать именно так? — ей было ужасно интересно.

Анна стала объяснять, но я не слушала, потому что уже начала думать о Лене, так как волновалась, получится у меня настроиться на нее так, как нужно нашей хозяйке, или нет. Все-таки мне в первый раз приходится участвовать в подобном действе, детские игры с картами не в счет.

Минут через двадцать вернулся Павлик, я отобрала у него колоду и вцепилась в нее обеими руками, меня даже слегка стала поколачивать нервная дрожь. А наш оператор принялся возбужденно размахивать руками, живописуя свои поиски нужной колоды.

— Ну, приступим, — сказала Анна. — Ирина, давайте карты. Постарайтесь расслабиться и думайте о Лене.

Я судорожно кивнула и протянула ей колоду, рука моя заметно дрожала, а кончики пальцев совсем замерзли, хотя в комнате было тепло. Анна распечатала упаковку, вынула карты, удовлетворенно покивала головой и принялась их тасовать. Потом снова подровняла колоду, положила ее на ладонь правой руки, накрыла ладонью левой, прикрыла глаза и что-то неслышно забормотала. Затем протянула руку с картами ко мне.

— Сдвиньте, — попросила она.

Я сдвинула колоду где-то посередине дрожащими пальцами левой руки.

— Хороший знак, — улыбнулась Анна, но объяснять ничего не стала, а начала раскладывать карты на три кучки.

Дальше она еще несколько раз раскладывала карты в различном порядке, некоторые отбрасывала по одному, лишь ей ведомому признаку, над остальными задумывалась, потом снова собирала и снова раскладывала. В конце концов на столе осталась хитрая композиция примерно из половины всех карт, а Анна улыбнулась, обвела нас добрым успокаивающим взглядом и начала говорить:

— Ваша девочка жива и здорова, но пока ей закрыты все дороги, кроме дороги слез. У нее два врага: женщина и мужчина, но пик их силы уже проходит. Самое интересное, что именно вы, Ирина, как мне кажется, должны найти способ помочь Лене. Какой — карты не говорят, и думаю, что не стоит ради этого раскладывать их именно для вас, вы и так сегодня испытали нешуточное напряжение. Еще могу сказать, что враг-мужчина будет нейтрализован, а вот женщина — вряд ли.

Когда Анна замолчала, я судорожно выдохнула, так как почти не дышала все то время, пока длились эти туманные комментарии. Похоже, мои коллеги вели себя так же. Не могу сказать, что гадание меня успокоило, но какое-то несомненное облегчение я все-таки испытала. Уже раскрыв рот, чтобы поблагодарить Анну, я вовремя спохватилась и молча полезла в сумочку за кошельком, выгребла оттуда десятку и положила на край стола, как и было условлено. Больше нам тут сегодня делать было нечего.

— До свидания, Анна, до завтра, — Галина Сергеевна поднялась со своего места, подавая нам пример. — Вы нам очень помогли.

— Не думаю, что очень, но вы хоть немного пришли в себя, — улыбнулась на прощание хозяйка. — До завтра.

Мы все выглядели немного пришибленно, когда усаживались в машину, так что Костя не выдержал и спросил:

— Что у вас там такое произошло, Ирина Анатольевна?

— Анна нагадала, что Ирина должна спасти Лену, — вместо меня ответила Галина Сергеевна. — И что все должно хорошо кончиться. Честно говоря, я хоть и не сомневаюсь в талантах Анны, но что-то пока не вижу, как такое может случиться.

Можно подумать, что я испытываю полную уверенность! Лестно, конечно, воображать себя эдакой героиней, но не тогда, когда от этого действительно может зависеть жизнь другого человека. Я не люблю строить иллюзии на свой счет, пусть Гурьев и обвиняет меня в этом каждый раз. Если ему кто-нибудь расскажет о предсказании Анны, он ведь непременно смеяться начнет!

Так и получилось. Я словно в воду глядела!

Валерий ошивался в нашем кабинете, пил чай и исподтишка таскал у Леры курагу. Едва он услышал слова Галины Сергеевны о той роли, которая мне вроде как предначертана, в спасении Лены, то просто зашелся от хохота, как невоспитанная лошадь:

— Ой, не могу! Ирка — спасительница человечества! Лара Крофт, Жанна д'Арк и Роза Люксембург в одном лице! Ей-богу, и дамы и господа, как вы только могли поверить в подобную чушь? Впрочем, что еще можно от вас ждать с вашими бабьими сказками?

— Прекрати ржать, Гурьев! — прикрикнула на расходившегося журналиста Галина Сергеевна. — Пусть это нелепо и лишено здравого смысла, но мы искренне переживаем за судьбу Лены. За соломинку же хватаемся просто от безысходности. А ты только издеваешься вместо сочувствия.

— Все-все, пристыдили, — совершенно серьезно ответил Валерка. — Это нервное, я тоже переживаю за Лену, но это ваше гадание…

— Еще одно слово, Гурьев, — тихо сказала я, — и я серьезно с тобой поссорюсь.

— Ладно, не буду. Пойду лучше Мишке еще раз позвоню, может быть, он что-нибудь узнал за это время.

— Кстати, — спохватилась я, — помнишь, ты говорил, что у тебя в Москве есть приятель, который должен вернуться в среду? Сегодня четверг, ты ему звонил?

— Совсем забыл! — хлопнул себя по лбу Валерка. — Но мне простительно. Тут такие события закрутились… Ладно, сейчас я с ним свяжусь, потом вернусь и расскажу, если будет что рассказывать.

Он наконец-то ушел, а Галина Сергеевна, матушка наша чуткая, призвала всех к вниманию и чуть ли не пинками погнала нас в монтажную, чтобы все были при деле и не забивали себе голову бесплодными мыслями о Лене. Я согласилась, признавшись, что она права: сейчас действительно лучше всего было заняться работой.

До конца рабочего дня мы смонтировали весь материал, просмотрели его несколько раз, решая, какие куски пойдут в начале, какие в середине, а какие в конце передачи. Я чуть ли не наизусть выучила приблизительный текст, так что он перестал быть приблизительным. Мне даже показалось, что, если возникнет какой-нибудь непредвиденный вопрос, я не смогу перестроиться и ляпну что-то несуразное, но заранее заготовленное. Лера металась туда-сюда, утрясая всякие мелочи, а Павлик к концу работы мог только тупо кивать на все советы Галины Сергеевны и механически исполнять ее просьбы, так как до тошноты насмотрелся на одни и те же кадры.

Одним словом, за четыре часа мы умудрились уработаться вусмерть. Когда мы запирали наш кабинет, Галина Сергеевна спохватилась:

— Ирина, мы же с тобой так и не сходили к Евгению Ивановичу, чтобы поставить его в известность о замене.

— Ну и ладно, — пробормотала я заплетающимся от усталости языком. — Может быть, оно и к лучшему…

Что я в тот момент имела в виду, мне самой было неясно. Домой я добиралась на автопилоте, и когда муж увидел мою физиономию, то сразу же принялся стаскивать с меня дубленку и сапоги, а потом чуть ли не на руках отнес в кухню.

— Ешь, — приказал он, поставив передо мной тарелку с супом. — А потом немедленно в постель.

— Ты думаешь, что я там тебе пригожусь? — у меня еще хватило сил пошутить, хотя глаза отчаянно слипались.