Читать книгу "Зеленый ужас - Эдгар Уоллес"

— Белл, — решительно заявил министр. — Полномочия ваши неограниченны. Вы можете предпринимать все, что сочтете нужным, не считаясь ни с чем. И прошу докладывать мне обо всем, что произойдет. — И министр, не прощаясь, удалился.

Китсон заметил:

— Вид у него не особенно довольный. Чего доброго, нам предстоит смена правительства. И все из‑за этого проклятого Гардинга.

Предположения Белла оправдались. Гнездышко Гардинга опустело. Явившаяся к нему на дом полиция нашла квартиру пустой: Гардинг вместе. со своими провожатым — как впоследствии выяснилось, с Мильсомом — уехал на автомобиле в неизвестном направлении.

Вечерние газеты известили, что по распоряжению министерства авиации воздушное сообщение прекращается.

Единственный фотоснимок Гардинга — Беллу удалось незаметно сфотографировать его — был увеличен и размножен в тысячах экземпляров. К пяти часам дня было прервано телеграфное и почтовое сообщения с остальной частью Европы.

Все усилия Белла были пока безрезультатными, и он, разгневанный, пришел к Китсону.

— Мы можем отказаться от вашего общества, Белл, — сказал Китсон, — но в соседней комнате ожидает некто, нуждающийся в ваших объяснениях.

В соседней комнате он увидел мисс Крессуелл, которая перед лицом закона была его женой.

27

— Я вам очень благодарна, мистер Белл, — обратилась к нему Олива. — Мистер Китсон рассказал, что я обязана вам своим спасением.

— Китсон рассказал вам обо всем? — спросил он.

— Я не знаю, что именно вы имеете в виду, — ответила девушка. — Я хотела, чтобы мистер Китсон мне объяснил кое‑что, но он сказал, что вы сами все

расскажете.

Рука девушки потянулась за сумочкой, и она вынула и протянула Беллу блестящий золотой предмет, оказавшийся обручальным кольцом.

— Обручальное кольцо, — сказала она. — Я обнаружила его на пальце, когда пришла в себя. Меня обвенчали?

Белл попытался ответить ей, но слова застряли у него в горле, и он молча кивнул.

— Этого я боялась, — сказала она. — Я не могу вспомнить, что произошло. Последнее, что я помню, это то, что доктор Гардинг сидел рядом со мной и впрыскивал мне какое‑то вещество в руку.

— А что было дальше, вы не помните? — спросил он.

— Нет, — решительно ответила девушка. — Попытайтесь вспомнить, — потребовал Белл.

Девушка посмотрела на него умоляющим взглядом. — Я ничего не помню, мистер Белл, — сказала она.

— В таком случае мне придется рассказать вам, — начал Белл, и голос его звучал как‑то необыкновенно. — Дело в том, что Гардинг хотел…

Девушка внимательно и спокойно выслушав его

повествование, искренне рассмеялась. — Это забавно, — сказала она. — Бедный мистер Белл.

— В самом деле, я заслуживаю, чтобы мне выразили сочувствие, — заметил он жалобно.

— Надеюсь, я не расстроила ваших планов? Как никак на правах жены я могу себе позволить спросить вас: не собираетесь ли вы жениться на ком‑либо другом?

— Я не собираюсь быть двоеженцем, и моё сердце не разбито. И я не собираюсь расспрашивать вас о состоянии вашего. Я знаю, что нам следует предпринять, и сделаю все, чтобы исправить создавшееся положение.

— Осведомлен обо всем этом мистер Китсон? — спросила Олива. — И что он вам посоветовал?

— Об этом мы поговорим после того, как мне удастся поймать Гардинга. А пока забудьте обо всем, не переживайте и терпеливо ждите, пока обстоятельства не позволят нам заняться нашими собственными делами.

Она протянула ему руку.

— А теперь я хочу вместе с вами пройти к Китсону и услышать, что вы, мудрые люди, собираетесь предпринять. Я достаточно рассказывала о себе, теперь мне хочется послушать вас.

— Простите, еще минуту. — Белл протянул ей толстую книгу.

— Это мне? — удивилась девушка.

Он кивнул. Она прочла на корешке:

— «Верный друг в нужде. Белл». Я и не знала, что вы пишете книги, — улыбнулась Олива.

— Разрешите мне поставить эту книгу к вам на полку, — сказал он и добавил: — Помните, Гардинг страшный человек. К этой книге вы прикоснетесь только в минуту большой опасности.

— Но…

— Никаких «но»…

— Есть какие‑нибудь новости? — спросил он Китсона.

— Пока никаких. Гардинг как в воду канул, — ответил Китсон. — Право, не знаю…

Но ему не пришлось договорить. Раздался стук в дверь. На пороге показался лакей, доложивший:

— Какой‑то человек хочет…

Но лакей не договорил: стоявший за его спиной человек, весь в пыли, отодвинул его в сторону и вошел в комнату.

— Я Мильсом, — сказал он. — И я являюсь свидетелем по делу Гардинга.

28

— Я Мильсом, — повторил вошедший. Одежда его была изодрана, лицо грязно и потно. Он добрался до стула и без сил упал на него.

— Где Гардинг? — спросил Белл.

Мильсом покачал головой.

— Вот уже два часа, как мы расстались, — сказал он.

— Значит, он в Лондоне! — воскликнул Белл.

— Да. Но вы не найдете его. Представьте себе, мы беседовали на тему о патриотизме, это был чисто философский спор — и вот!

Он поднял правую руку, и Олива в ужасе зажмурила глаза. Ей стало дурно.

— Указательный палец отстрелен, — сказал Мильсом. — Он первый нажал курок. А теперь дайте мне что‑нибудь выпить.

Мильсом жадно выпил вина.

— Вы лишили его возможности посылать телеграммы, но он разошлет своих гонцов, — продолжал Мильсом.

— Значит, пока что он не пользовался телеграфом? — быстро спросил Белл. — Мильсом, это означает для вас свободу. Перед вами путь к свободе и благополучию, откройте нам правду, и если вы нам поможете обезвредить это исчадие ада, то не будет на свете награды, которой вы бы не были достойны.

Мильсом закрыл глаза.

— Не из‑за награды порвал я с Гардингом, — сказал он. — Вы будете смеяться, но это так. Это правда. Я не мог примириться с мыслью, что эта страна будет уничтожена. Несмотря на все, я чувствую себя, прежде всего, англичанином. Проклятая сентиментальность! Вы мне не верите?

— Я верю вам! — эти слова вырвались у Оливы.

— Спасибо, — Мильсом слегка поклонился Оливе. — До этого Гардинг должен был дать мне шифр для сношения с нашими агентами. Это должно было произойти сегодня в десять часов. И вдруг он заявляет, что, для того чтобы узнать шифр, нам придется со взломом проникнуть в одно учреждение.