Читать книгу "Уничтожьте всех дикарей - Свен Линдквист"

Нацисты навесили евреям звёзды на пальто, собрали их в «резервации» — точно так же, как когда-то собирали индейцев, хереро, бушменов, амандабеле и всех прочих «детей звёзд». Они сами умирали, когда им прекращали давать пищу. Ведь то, что люди низшей ступени развития умирают при контакте с высококультурными народами, всегда составляло печальное правило. Если они умирали недостаточно быстро, надо было из милосердия прекратить их страдания. Они же всё равно должны были умереть.

154.

Аушвиц был лишь современным промышленным применением политики уничтожения, на которой давно уже покоилось европейское мировое господство.

В Зиндер

155.

Убийство евреев, как и любое другое событие, сколь бы уникальным оно ни было, надо рассматривать в историческом контексте.

Арно Дж. Майер в своей противоречивой книге «Почему не сокрылись небеса? «Окончательное решение» в истории»» возвращается далеко назад, к ужасам Тридцатилетней войны, к штурму Магдебурга 10 мая 1631 года, когда было убито тридцать тысяч мужчин, женщин и детей, и даже ещё дальше — к массовому истреблению крестоносцами тысячи ста невинных жителей Майнца в 1096-м году, — чтобы найти параллели к массовому убийству евреев во время Второй Мировой войны.[93]

С другой же стороны, в книге нет даже упоминания о европейской работорговле, которая насильственно перевезла с континента на континент пятнадцать миллионов «негров» и, возможно, истребила столько же. Нет там никакого упоминания и о европейских колониальных войнах и карательных экспедициях 1880-х и 1900-х годов. Если бы Майер бросил взгляд в этом направлении, он нашёл бы здесь столько примеров зверского истребления, основанного на явно расистских убеждениях, что Тридцатилетняя война и крестоносцы показались бы ему тогда неоправданно далёкими.

В моём путешествии через Сахару я побывал в двух «Майнцах».

Один называется Заатча, там в 1849 году французами было истреблено поголовно всё население. Другой — Лагуат, там декабря 1852 года после штурма была уничтожена уцелевшая треть населения, в основном женщины и дети. В одном колодце было найдено 256 трупов, трупы животных никто не считал.

Вот так обращались с низшими расами. Говорить об этом не считалось хорошим тоном, но и скрывать тут было нечего. Это была принятая практика.

Хоть какие-то дебаты по этому поводу начинались лишь в редких случаях — например, после событий, имевших место, когда Джозеф Конрад писал «Сердце тьмы», а центральноафриканская экспедиция была уже на пути в Зиндер.

156.

Автобус на Зиндер выезжает в 7:30. на рассвете я нахожу человека с тачкой и прошу его помочь мне с компьютером и чемоданом. Это холодное и ветреное утро, несколько костров мерцают возле палаток через дорогу, ещё горят несколько тусклых ламп, приглушаемых светом зари.

Через полчаса появляется водитель и начинает мыть окна в большом белом грузовике «рено», переоборудованном в автобус. По бокам машины надпись огромными красными буквами: Societe Nationale de Transport Nigerienne.

Начинают собираться торговцы сигаретами и леденцами. Дрожащий человек продаёт красные орехи, которые лежат у него очищенными, неприлично обнажёнными на подносе. Ярко-жёлтая детская шапочка обрамляет антрацитово-чёрное лицо.

В половине девятого пассажиров вызывают по пассажирскому списку и каждому дают кусочек бумаги, который после ещё одной переклички обменивается на билет, уже позавчера зарезервированный и оплаченный.

Человек стоит на бочке и бросает багаж водителю, который закидывает его на крышу автобуса. После этого станционный смотритель заходит в автобус и, стоя внутри, откуда его очень трудно расслышать, начинает третью и окончательную перекличку. Я пропускаю своё имя и таким образом теряю заранее зарезервированное место впереди. Остаются только задние места.

Я всё ещё могу передумать. Я всё ещё могу спрыгнуть. Здесь, сидя сзади, мне ни за что уже не справиться с тряской. А когда мы окажемся в пустыне, возврата не будет. Придётся ехать и ехать, восемь часов, что бы ни случилось. Сейчас, в этот момент, и только сейчас, у меня есть шанс выйти.

В момент отправления, как всегда, всё та же смесь паники и радости. Как влюблённый теряет опору под ногами. Что будет дальше? Понятия не имею. Знаю только, что я бросился куда-то с головой.

157.

Во главе центральноафриканской экспедиции 1898 года стояли капитан Вуле и лейтенант Шануан.[94]

Поль Вуле, тридцати двух лет, сын врача, питал, по словам коллег-офицеров, «истинную страсть к крови и жестокости, иногда сочетавшуюся в нём с глупой чувствительностью». Он был, как говорили позже, слабой личностью, попавшей под полное влияние двух злых людей, своей темнокожей любовницы и Шануана.

Шарль Шануан, сын генерала, считался порывистым, беспощадным и жестоким — «жестоким из равнодушия и для удовольствия». За два года до этого, в 1896 году, эта пара друзей захватила Уагадугу, в теперешней Буркина-Фасо, и продемонстрировала большое мастерство по части сжигания деревень и убийства туземцев. Перед этой новой экспедицией Вуле расписывал губернатору Судана, как сломит сопротивление, сжигая деревни дотла.

Так, несмотря на всю свою репутацию, а может, и благодаря ей, Вуле был назначен главой экспедиции, которая должна была обследовать район между Нигером и озером Чад и отдать его, как тогда выражались, «под французское покровительство».

Во всём остальном приказы, ему отданные, были крайне туманны. «Я не претендую на то, что могу дать вам какие-либо инструкции по поводу того, каким путём следовать или как вести себя в отношении местных вождей и племён», — скромно написал им министр колоний.

Вуле получил полную свободу применять те методы, которыми стал известен.

158.

450 километров от Агадес до Зиндера — это 450 километров неровной дороги, засыпанной огромными блуждающими песчаными дюнами, которые яростно бросают автобус вверх и вниз.

Водитель ведёт машину на большой скорости, чтобы успеть добраться до заката. Как будто сидишь на прыгающем отбойном молотке. Из-за вибрации жир у меня в крови, должно быть, сбился в масло.