Читать книгу "Магический круг - Кэтрин Нэвилл"

Прищурившись, я вновь уставилась на таблицу. Уже целый час я разгадывала этот хитроумный кроссворд, и моя подживающая рана отчаянно чесалась и зудела. Слова «для нас свят» вроде бы сочетались с несколькими найденными раньше словами, такими как «иди» и «на», но потом след вновь терялся. Черт побери, Сэм! При чем тут какой-то наш святой день и куда именно идти!

От четырех упомянутых мной «праздничных» склонов ответвлялось множество других, не таких высоких и сложных. Глубоко вздохнув, я закрыла слезящиеся от напряжения глаза и попыталась представить общую трехмерную картину этой горы. Например, если выйти с кресельного подъемника к верхней обзорной вышке, то можно увидеть три вышеупомянутых склона — все, кроме Первомайского; а если потом спуститься оттуда своим ходом, то сверху лыжный маршрут пройдет путь, сильно смахивающий на тот, по которому буквы в таблице складываются в слова! Точно, даже если вернуться в самое начало послания, к обнаруженным мной в таблице словам «Солнечная долина», то — если память мне не изменяет — именно по такой трассе взбирается на гору и сам лыжный подъемник!

Я поняла, что нашла верный ход, и опять мысленно представила себе общий вид, открывающийся с горной вершины. От подъемника лыжня сначала резко идет вниз, а потом вновь поднимается, переваливая через небольшую горку, и далее сворачивает на большое кочковатое поле. Открыв глаза, я поискала слово «поле» рядом с тем местом, где в действительности находилось бы это поле, если считать буквенную таблицу своеобразной картой местности. Не сразу, конечно, но я нашла это слово — оно складывалось из букв, следующих друг за другом по кривой в соответствии с реальной лыжней, — и сразу за ним слова «с кочками». Мое сердце учащенно забилось.

Однако я расшифровала еще не все сообщение.

За «кочками» обнаружилось слово «спуск», и я знала, что за кочковатым полем действительно начинается пять разных лыжных маршрутов, но воспоминаний об их названиях у меня было не больше, чем о «святом дне», случайно обнаруженном мной в начале пути. Я могла вспомнить лишь примерные географические очертания, номера подъемников и их трассы, да еще таблички с уровнями сложности в начале каждого маршрута: зеленые, синие или черные, с кругом, квадратом или ромбом. Непонятно только, помогут ли мне такие сведения.

Я напомнила себе, как хорошо Сэм знал меня. Сразу за словом «спуск» я увидела букву «ч» и, пройдя от нее по крючковатой загогулине, получила два слова: «черный ромб». За кочковатым полем от очередного подъемника начинался спуск именно по маршруту с черным ромбом. Если я правильно поняла, то мне надо подняться на вершину следующего склона. Я проверила, какие слова можно найти по соседству. Вот что сложилось: «далее следуй такой тропой через», и еще одно, заворачивающее на север слово: «рощу». Поскольку «роща» заканчивалась в крайнем столбце таблицы, я предположила, что это конец послания. И значит, именно в роще мы должны встретиться с Сэмом в воскресный полдень.

Итак, теперь я четко видела путь, проложенный словами по буквенному лабиринту: я поднимусь на третьем подъемнике к обзорной вышке, прокачусь на лыжах по кочковатому полю и сверну на самый сложный маршрут с черным ромбом. Все было просто, за исключением крутизны этого спуска: мне не хотелось растянуться там с больной рукой. Эта лыжня, как я поняла, приведет меня на другой склон горы, подальше от туристов, на окраину курорта, где Сэм мог чувствовать себя в безопасности, оставляя для меня какие-то знаки на лесных тропинках и заменяя их в любой момент в случае необходимости.

Я очень гордилась, что мне удалось расшифровать эту своеобразную матрицу из 26 строк и 26 столбцов, хотя, конечно, именно Сэм был по-настоящему гениален, привязывая свою шифровку к географии местности, чтобы прочесть ее мог только тот, кому она знакома так же хорошо, как ему.

Я собралась уже закрыть маячившую на экране матрицу, как вдруг вспомнила, что не разгадала еще одного, более глубокого уровня послания.

Я дважды щелкнула мышкой по звездочке, но ничего не произошло. Тогда я повторила ту же процедуру с первой буквой из Солнечной долины и в итоге щелкнула по последней букве в слове «рощу». Матрица сразу исчезла, и вместо нее появилось сообщение:

«Пой сон если морока нот».

И подписано: «Роб ле Окаесо».

Роб ле Окаесо являлось анаграммой Серого Облака — известного только мне тайного имени Сэма. В детстве, загадывая друг другу головоломки, мы придумали несколько подобных анаграмм с нашими именами. Так у Сэма появилось еще несколько имен: Лао Б. Соереко и О. С. Обелаокер. А это означало, что первая часть этой строчки тоже была некой анаграммой, содержавшей закодированное послание от Сэма, Похоже, мне предстоял долгий вечерок.

Но оказалось, что не такой уж долгий. Я весьма преуспела в загадочных анаграммах, на что Сэм, видимо, и рассчитывал.

Первые два слова в этой анаграмме — «пой сон» — могли означать, что речь в сообщении идет о нереальном певце. Учитывая, что Сэм был формально мертв, весьма возможно также, что он намекал на какие-то духовные песнопения.

Другие два слова — «морока нот», — возможно, указывали на то, чтобы я не заморачивалась с поисками реальных мелодий или песен, связанных с одаренностью всего нашего семейства музыкальными талантами. А еще слово «морока» вполне соответствовало роду моей деятельности и нынешней ситуации, когда я сидела за компьютером с совершенно замороченной головой.

Самым легким и быстрым способом расшифровки анаграмм является выделение всех одинаковых букв в группы и последующая проверка возможных новых слов из данного буквенного набора. Например, в состоящем из девятнадцати букв послании Сэма «Пой сон если морока нот» выделялись следующие группы гласных и согласных: а — 1, е — 1, и — 1, о — 5, й — 1, к — 1, л — 1, м — 1, н — 2, п — 1, р — 1, с — 2, т — 1. Не так уж много фраз можно придумать из такого ограниченного набора. Чтобы упростить даже эту задачу, Сэм дал две подсказки в словах «пой сон» и «морока нот».

Если все-таки имелось в виду пение, то, возможно, речь шла о необычном исполнении. А учитывая, что моя мать и бабушка были в свое время известными певицами, вполне могло быть, что Сэм намекал на какие-то особые ноты или речитативное исполнение.

Из набора имевшихся у меня букв сложились слова «песни» и «Соломона», которые, в общем-то, подходили под разряд духовных или нереальных песен. Из оставшихся букв мне быстро удалось сложить слово «открой». Следовательно, нужно было открыть библейскую книгу Песни Песней Соломона и поискать в ней дальнейшие указания.

Что ж, можно попробовать.

В верхнем ящике стола Оливера Священное Писание было представлено лишь Библией мормонов. Но слава богу, в нашей конторе хватало религиозных фанатиков, почитывающих Библию даже в обеденный перерыв, когда все подкрепляются принесенными из дома бутербродами. Наверняка они оставляют здесь свои Библии. Заглянув в соседние комнаты, я нашла один экземпляр и открыла на соответствующей странице.