Читать книгу "Бестиарий - Роберт Мазелло"

Бет открыла дверь и спросила:

— Снова пьешь в одиночестве, да?

— Никак не могу уснуть, — обернулся он.

Бет плотнее запахнула на себе халатик, прошла босиком по короткой высохшей траве и уселась в шезлонг рядом с мужем.

— Опять рука разболелась?

После происшествия в колодце Картера отвезли в госпиталь при Южно-Калифорнийском университете, где наложили на руку с полдюжины швов. Теперь от локтя до кисти рука была перебинтована.

— Да нет, все нормально.

На нем была футболка с надписью «Калифорнийский научный центр» и пижамные штаны.

Бет откинулась на пластиковую спинку стула, алюминиевая рама шезлонга жалобно скрипнула. Круглая луна заливала кусты и деревья холодным серебристым светом.

Она все понимала, знала, что не дает Картеру уснуть. Воспоминания о том ужасном дне.

— Послушай, — тихо начала Бет, — это не твоя вина.

Он не ответил.

— Тот человек… был просто сумасшедшим.

— Знаю, — кивнул Картер. — И теперь он мертв.

— Никакой твоей вины в этом нет. Он сам напал на тебя с ножом, ты был вынужден защищаться.

Картер пожал плечами с таким видом, словно хотел сказать: «Знаю, ты права, но все это не имеет значения…»

Вдруг Бет поняла, что похожий разговор был у них до этого… в Нью-Йорке. Ассистент в лаборатории неправильно применил лазер, последовал взрыв с фатальными последствиями, и тогда Картер тоже во всем винил только себя. «Странно, — подумала она, — мы переехали в Лос-Анджелес, чтобы начать новую жизнь, позабыть обо всех неприятностях, но и здесь произошло примерно то же самое. Такое впечатление, что несчастные случаи преследуют его по пятам».

— А ты чего не спишь? — спросил Картер, видно, стремясь сменить тему.

— Да не знаю. Просто проснулась. Почувствовала, что тебя нет рядом.

Но Картер умел читать мысли жены, так же как и она его. Он видел тревогу в ее глазах. Вот одна из причин, по которой он поднялся с постели и вышел, — не хотел разбудить ее, без конца ворочаясь с боку на бок. Картер старался уснуть, Господь свидетель. День выдался долгим и трудным, но всякий раз, когда он закрывал глаза, перед ним возникало искаженное ужасом лицо Джеронимо, когда он тонул, медленно погружаясь в черную жижу колодца. Картер начинал судорожно соображать, что мог бы еще сделать, чтобы спасти несчастного.

Его мучил еще один вопрос, о настоящем имени этого парня.

Никто его не знал и, похоже, уже никогда не узнает. Даже если тело когда-нибудь извлекут из колодца, нет никакой гарантии, что удастся провести идентификацию; что касается документов, их при нем наверняка не было. Просто еще одна анонимная жертва колодца.

— Хорошо хоть сегодня не так жарко и душно, — заметила Бет.

— Да, немного полегчало, — согласился он с ней.

Они снова замолкли. Картер допил пиво.

— Как продвигается работа с бестиарием?

— Хорошо, — слишком бодрым для столь позднего часа голосом ответила Бет. — Сама книга просто потрясающая, красивее в жизни не видела. Жду не дождусь, когда придет анализ почерка. Потому как читать текст в его нынешнем виде — сущее испытание.

— Это почему? Ведь ты всегда была сильна в латыни.

— Текст слишком архаичный и почерк особенный, так что, если бы я взялась переводить в одиночку, на это ушли бы долгие месяцы. Не говоря уже о том, что в некоторых местах буквы поблекли или стерлись. Слова зачастую столь искусно вплетены в иллюстрации, что отделить одно от другого невероятно сложно.

— Ну а в остальном, — усмехаясь, заметил Картер, — просто подарок, а не книга.

— Знаешь, по крайней мере, у себя на работе я не боюсь, что кто-то набросится на меня с ножом, — улыбнулась Бет.

— Будь поосторожнее с этим загадочным мистером аль-Калли. — Откуда-то снизу, из каньона, подул ветер, зашелестели сухие листья. — Небось дышит тебе в затылок?

— О да! — со смешком ответила Бет. — Ведет себя, как пациент в ожидании доктора, который должен вынести из лаборатории жизненно важный анализ.

Картер сочувственно кивнул.

Бет выпрямилась, затем поднялась с шезлонга.

— Надо все же пойти и попробовать уснуть.

Картер взял ее за руку, притянул к себе, усадил на колени. Халатик у Бет распахнулся.

— Эй, а что подумают соседи? — тихо спросила она.

— Самое замечательное в этом месте, — Картер указал на широкий, тонущий в темноте каньон, — что таковых здесь просто нет.

Потом наклонился и поцеловал жену. Впервые за долгое время Бет почувствовала, что ее потянуло к мужу. Возможно, повлияло состояние шока, в котором она пребывала, узнав, как близок был Картер к гибели в колодце, возможно, сыграли свою роль какие-то другие обстоятельства. Но в данный момент она не могла думать ни о чем, кроме мужа, — ни о ребенке, ни о работе, — только о тех ощущениях, что вызвали в самой глубине ее существа теплые губы Картера. Рука его скользнула вниз, коснулась груди, сосок тут же затвердел под кончиками его пальцев. Она тихо застонала от наслаждения, а он начал покрывать страстными поцелуями ее шею и грудь.

Они вместе поднялись с шезлонга и опустились на высохшую траву. Картер стащил с нее халат, она спустила с него пижамные штаны. Он лег сверху, Бет, запрокинув голову, смотрела на луну и звезды — в Лос-Анджелесе каждую ночь были видны звезды, — потом плотно сомкнула веки. Ей не хотелось отвлекаться даже на столь прекрасное зрелище, не хотелось терять ни одного драгоценного мгновения.

ГЛАВА 16

Тележка для гольфа подкатила к дальней стене сооружения, там и остановилась. Над головой летала и каркала какая-то птица, лениво описывая круги под сводами высокого потолка.

Аль-Калли наблюдал за тем, как Якоб вытащил Рафика из тележки, потом сказал:

— Ты знаешь, что делать.

Действительно, Якоб знал, поскольку подобное происходило не впервые. Держа Рафика за ворот оранжевой робы, он подтащил его к воротам перед последней в ряду клеткой, втолкнул в загон и тут же захлопнул ворота, оставив пленного запертым, точно в «акульей» клетке. Пока вход в нору оставался закрытым, у Рафика была хоть какая-то защита.

Никаких признаков жизни в норе не наблюдалось, то был добрый знак. Ибо аль-Калли все еще надеялся выбить нужную ему информацию из Рафика, а если тот свихнется от страха, толку от него будет мало.

Аль-Калли достал из кармана брюк золотой портсигар, постучал кончиком сигареты о крышку, щелкнул зажигалкой. Обычно он не позволял курить здесь ни себе, ни кому бы то ни было другому. Но в особых случаях, подобных этому, правило нарушал. Ведь приговоренный имеет право на последнюю в жизни сигарету, разве не так?