Читать книгу "Расемон - ворота смерти - И. Дж. Паркер"

— А что остальные? Ее подруги, другие гейши, хозяева заведений?

— В веселом квартале есть еще одна лютнистка, но они с Омаки не ладили. Омаки говорила, что эта женщина слишком гордая. А подружек она считала пустышками.

— Может быть, среди друзей Омаки были мужчины?

— Омаки не дружила с мужчинами! — с чувством воскликнул юноша. — Она не была дешевой уличной женщиной, что бы там ни говорили! И с тех пор, как мы познакомились, никаких мужчин у нее не было!

Хироси смело смотрел Акитаде в глаза, но тот затруднялся определить, чем была вызвана такая отчаянная мука на этом невзрачном лице — горем утраты, осознанием отверженности или какой-то тайной.

Вздохнув, Акитада поднялся.

— Ну что ж, не густо, но попробую разобраться. А ты, если вспомнишь что-нибудь еще — какие-нибудь слова Омаки или, быть может, сплетни о ней, способные пролить свет на ее знакомства, — пришли мне весточку.

— Покорнейше благодарен вам, господин! — с жаром воскликнул Хироси и, гремя оковами, простерся ниц на каменном полу.

Акитада постоял еще немного, глядя на его жалкую, нескладную фигуру. Глубокая печаль, переполнявшая сердце Нагаи, казалось, выплеснулась наружу, затопив тесную тюремную камеру и увлекая в свою пучину ее обитателя да и самого Акитаду. Пожав плечами, он повернулся и вышел.

Глава 10

Воздушные змеи

Тора зашел за маленьким князем, и, как закадычные приятели, они отправились в город покупать бумагу и веревку. Мальчик светился от радости и жадно стрелял глазенками по сторонам, когда они вступили в торговый квартал. Только чувство собственной значимости не позволяло ему останавливаться перед каждой витриной или прилавком с товарами. Чтобы скрыть неподобающее его персоне любопытство, он завел с Торой разговор.

— В этой лавке большой выбор вееров. — Мальчик замедлил шаг, чтобы полюбоваться товаром. Тора бросал на вееры небрежный взгляд, соглашался и продолжал путь. — Неужели люди съедают все эти рисовые лепешки, которые пекарь выкладывает на лотки?

— Как правило, да, — отвечал Тора. — А что не удается распродать, он съедает сам или жертвует храму как дар божествам.

Мальчик останавливался и жадно глазел на лепешки.

— А не напрасно ли он это делает? — вопрошал он. — Особенно когда жертвует вон те лепешки с начинкой. Богам ведь все равно, с начинкой они или нет. Подозреваю, что лепешки достаются монахам, а не богам. А ты как думаешь?

Тора, волей-неволей вынужденный остановиться, посмотрел на маленького князя с удивлением:

— Вы что же, не верите в богов?

Мальчик отвернулся, проводив лепешки долгим, исполненным тоски взглядом.

— Не знаю. Я ни разу не видел ни одного бога — не видел, чтобы он принимал пищу или сделал хоть что-нибудь полезное. — Они пошли дальше, и он спросил: — А сколько стоят эти лепешки с начинкой?

— Три медные монеты. А богов, к вашему сведению, увидеть нельзя, потому что они бестелесны. — Внезапно Тору осенила мысль, и он заметил: — Странно слышать от вас такие речи о богах. Не потому ли вы так на них сердитесь, что они забрали у вас вашего дедушку?

Мальчик, подскочив на месте, уставился на Тору:

— Дедушку забрали не боги!

Тора воздел руки к небу.

— Простите меня великодушно и забудьте о моем вопросе! — Тора не знал, чем вызвал у мальчика такую бурную реакцию, но чувствовал, что коснулся больной темы. С опозданием он осознал, почему ребенок интересовался лепешками. — А ну-ка давайте вернемся к лавке пекаря. Я вдруг понял, что ужасно голоден, а эти лепешки пахли так вкусно. Я бы взял себе с начинкой. А вы?

Мальчик напустил на себя равнодушный вид.

— А мне все равно. Выбирай сам.

Тора зашел в лавку, купил две хрустящие лепешки и, вернувшись, протянул одну мальчику.

Маленький князь принял подношение молча, без слов благодарности и тут же с аппетитом впился в лепешку зубами.

— М-м-м! — приговаривал Тора, набивая рот рисовой крошкой и начинкой из соевой пасты. — Ох вкусные лепешки! А начинка… — Он откусил еще кусочек, так что паста выдавилась ему на подбородок. — Ну просто объедение!

Мальчик, глядя на него, захихикал.

— И нос измазал! — воскликнул он, давясь от смеха.

Тора вытер лицо.

— И там, и здесь вкусно, — заявил он, облизывая пальцы.

Но взгляд мальчика уже был прикован к прилавку с ярко разукрашенными бумажными зонтиками.

— Ты посмотри, какие красочные! — восхищался он. — Я никогда раньше не видел бумажных зонтиков, только шелковые. Над императором всегда раскрывают один очень большой. И в храмах тоже шелковые. А на этих, смотри-ка, цветы и птицы нарисованы! Нельзя ли нам сделать змеев из них? Ведь они тоже из бумаги, и деревянные планочки есть. Только шелковой веревки не хватает.

— Шелковой веревки? — Тора смотрел на мальчика, удивленно изогнув брови. — Зачем же нам шелковая? Пеньковая гораздо лучше, да и дешевле. Если вы, конечно, не оплатите наши покупки сами, то мы вполне обойдемся простой бумагой и пеньковой веревкой. На обратном пути наберем бамбуковых палок. Я знаю одну ничейную делянку. — Тора покачал головой. — Это ж надо такое придумать! Мастерить змея из зонтика! Бумаги-то в нем и листа цельного не найдется. Порвется сразу же. А стоит-то сколько! Нет, ну и удумали! — Заметив в глазах мальчика обиду, Тора ласково сжал его щуплое плечико. — Ну да ничего. Придет время, всему научитесь.

Но князь Минамото стоял, понурив голову и ковыряя мыском дорожную пыль.

— Ты очень добр, раз взялся научить меня мастерить змеев, — тихо сказал он. — Разумеется, я возмещу тебе все расходы, как только получу свое содержание.

— Бросьте! — расхохотался Тора. — Для меня это удовольствие. И мой хозяин даст мне денег, если я попрошу. Ведь это он предложил мне мастерить с вами змеев.

Мальчик поднял на Тору удивленный взгляд:

— Зачем?

— Наверное, потому, что он любит детей. А может, сожалеет, что в детстве никто не научил его.

Эти слова занимали мысли князя Минамото, пока они не нашли нужную лавку. Там Тора купил два больших листа плотной бумаги и два мотка пеньковой веревки. Потом они отправились к бамбуковой рощице, шелестевшей на ветру молодой зеленой листвой, где Тора быстро набрал охапку сухих стеблей.

На обратном пути он делился с мальчиком своими детскими воспоминаниями о запускании змеев, после чего тот вдруг сказал:

— Твой хозяин хороший человек, но неужели тебе нравится работать на него?

— Конечно, нравится. Я бы не стал этого делать, если бы мне не нравилось. Хотя когда-то он казался мне одним из этих надушенных пресыщенных господ, считающих рабочий люд за отбросы. На таких я не стал бы работать и за мешок золота. Пустые людишки, одно зло от них!