Читать книгу "Амнезия творца - Джонатан Летем"

– Когда я тебя в Вакавилле отыскал, ты был Хаосом. Радуйся тому, что имеешь.

– Понять, кто ты такой, воспоминания не помогут, – сказала Даун. – Тем более сейчас.

– Ну а что поможет? – спросил Эверетт с горечью и сарказмом. Лишь оставшись ни с чем, он понял, как ему был необходим ответ.

– Ты – это то, что ты делаешь. Ты – это твой выбор. – Она глотнула пива. – Тот, в кого себя превратишь.

– Значит, мне не надо беспокоиться насчет того, кем я был раньше? Даун пожала плечами.

– Беспокойся, если охота, только не зацикливайся. Потому что никогда не будешь знать наверняка.

– А как насчет тебя? – Эверетта вдруг разозлил ее самоуверенный тон. – Почему для тебя все так просто? Или ты помнишь, кем была до Развала? И считаешь, что нынче тебе живется ничуть не хуже, чем тогда?

– Мне бы очень хотелось забыть, кем я была раньше.

Эверетт поразмыслил над этим откровением и почувствовал жгучую зависть. Хотя, возможно, тут мало разницы с желанием не видеть снов, подумал он. С беспробудным пьянством, чтобы не видеть Келлога.

– Ведь ты и раньше была замужем за Гарриманом, да? – спросил он. – Ты ведь его жена?

– Мы уже давно вместе. Но это, пожалуй, не то, что ты думаешь.

– Он кто, ученый? Спец по снам? Кем он раньше был?

– Да, он вел исследования в этой области, но Развал, конечно, ему помешал, как и всем остальным. Не хочу говорить о Гарримане. Скучная тема.

Эверетт забрался поглубже в кресло. Он устал вытягивать из собеседников ответы, не проливающие ни капли света. Его взгляд медленно прошелся по стойке бара к в фасадному окну с полосками липкой ленты на трещинах в стекле и пыльной ветхой рамой. Он узнал стоявшего на улице человека, вернее, человекоподобного робота, телевангелиста. Он то ли проповедовал, то ли выговаривал двум пацанятам, которые сразу напомнили Эверетту Рэя и Дейла. Но это, конечно, были другие, совсем незнакомые дети. На глазах у Эверетта они вырвали из карманов андроида кипы брошюр, швырнули на асфальт и дали деру. Робот невозмутимо нагнулся и подобрать свое добро.

– Почему бы тебе на бильярде не поиграть? – сказала Даун Фолту.

Тот послушно кивнул и выскользнул из кабинки. Эверетт смотрел, как он подходит к столу, как, заговаривая с игроками, нервно дергает головой.

– Я хочу потолковать о девушке из снов, – произнесла Даун.

– Это ты о ком?

– О Гвен. Ее ведь так зовут? Ты ее любишь. Потому и вернулся.

Эверетт кивнул. Он слишком устал, а может, был слишком пьян, чтобы возражать.

– Кэйл хочет, чтобы ты сделал его мир настоящим.

Он отвернулся, не желая подтверждать. На вечеринке от него не укрылось, что Даун презирает Кэйла.

– Чтобы они с девушкой могли жить, – напирала она. – Только не лги, Билли мне все рассказал.

Он снова встретил ее взгляд. Все равно что кивнул.

В полумраке кабинки она придвинулась к нему – соприкоснулись плечи, бедра и колени.

– Знаешь, – сказала она, – а ведь у меня есть идея получше.

– Получше, чем какая?

– Преврати меня в Гвен.

– Не понял.

– Воспользуйся своей силой, чтобы сделать из меня ту, кого ты хочешь. Тогда она станет живой, и ты ее получишь. Ты ведь способен, сам знаешь. Сделай меня ею, и уедем отсюда вместе. Если хочешь, переберемся в тот дом из твоих снов.

Он закрыл глаза, поднял и осушил кружку. И почувствовал на своем бедре ее ладонь.

– Это не очень порядочно, – выдавил он.

– Благодарю.

– Можно спросить, какая тебе в этом выгода?

Она рассмеялась и вонзила пальцы в его ногу.

– Эверетт, я бы могла ответить: не твое дело. Но я скажу. Я снова стану молодой. Конечно, я еще не старуха, но твоя Гвен совсем молоденькая, как и ты. А мне хочется новой жизни. И ты способен посодействовать. У тебя есть сила.

Он промолчал.

– Эверетт, она же не настоящая. И я знаю, как тебе этого хочется. А после тебе не придется творить чудеса.

– Ну а как же Гарриман и Илфорд? Как насчет их планов?

– Милый, я с удовольствием погляжу, как их планы развеются в дым. – Не убирая руки с его бедра, она повернулась, и ее лицо оказалось напротив лица Эверетта.

– Поцелуй меня.

Он приник к ее губам и ощутил вкус ее дыхания. Сладкое, как яблочный сок. Но с горьковатой примесью. Вроде сажи или уксуса.

Даун оторвалась от скамейки, прижалась к Эверетту грудью и животом. Эверетт почувствовал, как она расстегивает ему ширинку. Рев динамиков, запах пота и застоялого дыма, стук бильярдных шаров, язык Даун у него во рту и рука на его бедре – все отодвинулось прочь, точно айсберг. Перед Эвереттом остались только море и туман.

Он выпрямил спину и потряс головой. Даун открыла глаза, усмехнулась и отстранилась.

– Ты же знаешь, ты – не Гвен. – Ему хотелось вместе с этой фразой выплеснуть всю свою мировую скорбь.

Но с лица Даун не сходила улыбка:

– Да. Пока – не Гвен. Но я не совсем безнадежна.

Он покинул кабинку, прошел в туалет и встал, покачиваясь, у писсуара. Следом вошел Фолт с кием в руке.

– Ну, чего, Эверетт? Ты как?

– Пошли отсюда, – сказал Эверетт.

Он стоял и смотрел вверх, на низкий небосклон, на толщу тумана, что придавила черные рощи. Даун высадила Эверетта и Фолта у подъездной дорожки перед домом Илфорда, и ее машина скрылась в ночи, и почти тотчас умер гул мотора.

В тот миг Эверетт пожалел, что отпустил ее. Ведь он мог вырваться из этой гнетущей громадины – дома Илфорда, поехать к ней, лечь в ее постель и спрашивать, спрашивать… Похоже, ее влечение было как-то связано с тем, что она помнила… Он ненавидел себя. За то, что толкнуло его к ней. За то, что у него нет прошлого.

Он повернулся к дому и разглядел силуэт Фолта. Тот ждал. Внезапно к горлу подкатила рвота.

– Так ты и нашим и вашим, ara? – спросил он.

– Чего? – Фолт вытаращился на него в потемках.

– Всем подряд меня подсовываешь. Ил-форду, Кэйлу, а теперь и Даун…

– Хамишь, Эверетт.

– Каждому охота отщипнуть от меня кусочек, – сказал Эверетт. – Всем, кроме тебя. Для тебя я – живец.

– Ты очень многого не понимаешь, – сказал Фолт.

– Тебя хоть заботит, на чьей ты стороне?

– Меня одно заботит: выжить, – гордо изрек Фолт. – Как и тебя, как и всех прочих. Что надо делать, то я и делаю. Ты ведь, Эверетт, моих проблем не знаешь. Понятия не имеешь, что со мной было.

Наступила тишина. Эверетт и Фолт стояли друг против друга во тьме на подъездной дорожке. Эверетт слышал собственные вздохи, чувствовал пульс, усиленный хмелем. Впереди сияли окна Илфордовой гостиной, точно маяки в тумане. Окно подвальной комнаты не светилось.