Читать книгу "Наркомент - Сергей Донской"

Через десять минут мы действительно оказались в заповеднике новотроицкой элиты. Это было небольшое скопление разномастных домов, выложенных из бордового и желтого кирпича. Повыше или пониже, получше или поплоше, но все они еще издали бросались в глаза обилием архитектурных излишеств и солидным размахом. Не все особняки были достроены до конца, и только треть из них выглядели обитаемыми. Известное дело: как только у отечественного бизнесмена появляется капиталец, он немедленно приобретает крутую иномарку и затеивает стройку века, спеша отгородиться от нищего окружения тонированными стеклами и непреодолимой стеной. Однако денежки не только счет любят, они также обожают менять владельцев. Дурные по своей натуре, они уходят столь же внезапно, как и появляются – к новому счастливчику. А неудачник, очутившийся уже не в роскоши, а в долгах, как в шелках, спешно распродает имущество в надежде вернуть хотя бы половину вложенных средств. Потом все начинается сначала. Обитатели дворцов приходят и уходят, а сами дворцы остаются.

Судя по открывшемуся ландшафту, в Новотроицке мало кому удалось не только достичь благосостояния, но и сохранить его, достроив на земле свой индивидуальный обособленный рай. Геворкян, насколько мне было известно, достиг этой цели, хотя, возможно, он пришел уже на готовое и ему осталось лишь воткнуть вилку в глаз бывшего владельца или уронить ему на голову что-нибудь тяжелое.

Я узнал его резиденцию по стене и воротам с замысловатой вязью. Декоративные башенки, в которых могли разместиться разве что гнездовья крыс или летучих мышей, остались на прежних местах. А вот исполинская телевизионная тарелка оказалась развернутой к небу под иным углом: по-видимому, Геворкяну захотелось поймать парочку новых каналов, а может быть, даже установить прямой контакт с господом богом, явно благоволящим к его персоне.

У дома не наблюдалось ни души, короткая улочка тоже была пустынной, когда «Сааб», мягко покачиваясь на снежных ухабах, неспешно проплыл мимо. Тем временем я лихорадочно выискивал дом, в котором можно было бы устроить пункт наблюдения. Дважды проезжать по одному и тому же маршруту было слишком рискованно, поэтому выбор следовало сделать с первой попытки.

Прямо рядышком с особняком Геворкяна, за каменным забором, высилось еще одно трехэтажное строение. Снег у ворот выглядел нетронутым, дым из трубы не валил, незастекленные верхние окна напрашивались на избитое сравнение с пустыми глазницами. Дом казался совершенно необитаемым, хотя не был гостеприимно распахнут для каждого встречного. Нас тут не ждали, но зато не ждали тут и появления кого-либо еще, так что чужой особняк являлся идеальным убежищем для такого типа, как я, путешествующего с некоторых пор только инкогнито.

На этом, собственно говоря, улочка и заканчивалась, переходя в колею, бегущую через заснеженный пустырь в неведомые дали. Повернув направо, чтобы приметный «Сааб» оказался под прикрытием ограды, я проехал еще пару метров и заглушил мотор, сообщив Верке:

– Все. Приехали.

– И что теперь?

– Будем осваиваться на новом месте.

– Я в полярницы не нанималась, – буркнула она, неприязненно разглядывая дом, который казался пустынным и насквозь промерзшим.

– Пингвины тоже не нанимались, однако же зимуют в Антарктиде и молчат в тряпочку, – заметил я сухо.

– Я тебе не пингвин!

– Да? – притворившись удивленным, я уставился на Верку и, закончив разглядывать ее с ног до головы, с сомнением покачал головой.

Она задрала нос и хотела было уж надуться, когда внезапно прыснула, напоминая при этом маленькую девочку. Даже не верилось, что это юное создание вовсю нюхает кокаин и вытворяет еще кое-что похуже, как я убедился во время встречи с гаишниками.

– Монтировка в машине имеется? – поинтересовался я, дав Верке досмеяться до конца.

– А что это такое?

– Эх, молодежь, – вздохнул я и полез в багажник, где, на мое счастье, обнаружился целый набор инструментов.

Может быть, за это следовало сказать спасибо запасливому Мише-покойнику, но я мысленно поблагодарил того, кто неизмеримо предусмотрительнее всех нас, суетных смертных людишек, вместе взятых.

Велев Верке ждать, я оценил взглядом ограду высотой в полтора моих роста, поднапрягся и взял ее приступом, надеясь, что выгляжу со стороны не слишком неуклюжим. Приземлившись на чужой территории, я стал внимательно оглядываться, сжимая в левой руке монтировку, а правой готовясь в любой момент выхватить пистолет из-за пояса. «Зауэр» не понадобился. Во дворе не было ни людей, ни собак.

С трудом вытаскивая ноги из глубокого снега, я пересек двор и остановился возле сквозного гаража, задуманного как своеобразный пропускник в частные владения. Он был снабжен двойными новыми воротами – внешними и внутренними. Убедившись, что высоченная стена слева надежно скрывает меня от геворкянского особняка, я поудобнее перехватил монтировку и взялся за дело.

Висячий замок крепился на двух дужках, одна из которых была приварена на скорую руку, кое-как. Вот ей-то я и занялся, пыхтя и потея. Когда металлическое ушко отлетело, оставив на створке ворот серебристую метку, внушительный замок обреченно заколыхался перед моими глазами, показывая всем своим видом, что его капитуляция – полная и бесповоротная.

– Молодец, – сказал я то ли ему, то ли себе и проник в полумрак пустого гаража.

Справиться со следующими воротами оказалось еще легче. Замок к ним прилагался посерьезнее: винтовой, но зато и нужный ключ в виде здоровенного штопора обнаружился на полке. Проделав несколько оборотов ключом и убедившись, что он подходит к замку, я не стал доводить дело до конца. Незачем было обнаруживать свое присутствие раньше времени. Въезжающий в гараж автомобиль не должен был привлечь внимание посторонних, но ворота, оставленные нараспашку, могли броситься в глаза соседям, а это не входило в мои планы.

К массивной входной двери в дом нечего было и подступаться с моим скудным опытом взломщика и примитивной железякой, имевшейся в моем распоряжении. Вместо этого я обогнул дом и, задрав голову, принялся изучать его окна. Те, что имелись на первом и на втором этаже, были снабжены не только стеклами, но и решетками, сквозь прутья которых можно было пропихнуть разве что кулак. Зато зияющие наверху оконные проемы приглашали меня совершить восхождение.

Сначала я вскарабкался по одной из решеток до узкого декоративного карниза, на котором осторожно распрямлялся до тех пор, пока не достал рукой следующего подоконника. Все пришлось повторить сначала с одной лишь разницей, что каждый преодоленный метр препятствий ровно на столько же отделял меня от земли, а их уже набралось изрядно, метров. Когда я, умостив носки ботинок между загогулинами решетки, приготовился подтягиваться еще выше, трехэтажный дом представлялся мне чуть ли не небоскребом, а истоптанный мною снег внизу – далеким-далеким, и я очень сомневался, что он покажется мне мягкой, пушистой периной, если я ненароком сковырнусь со стены.

Обошлось. Прижимаясь к шершавой кирпичной поверхности всем телом, как к желанной женщине, я все же добрался до оконного проема и с облегченным стоном перевалился внутрь.