Читать книгу "Кот, который играл в слова - Лилиан Джексон Браун"

– Этот кот впервые оказался в гостях, – пояснил Квиллер. – Даже удивительно, как хорошо он себя ведёт. – Он подошел довольно близко к шкафу, но всё ещё не различал красивой тёмной линии.

– Спасибо за фотографии, – сказал Тейт. – Схожу принесу кошку.

Когда коллекционер вышел из комнаты, любопытство Квиллера достигло точки кипения. Он подошёл к шкафу и осмотрел его боковую стенку. На ней действительно оказалась щель, вертикально бегущая сверху донизу, но фактически незримая. Квиллер прошёлся пальцем вдоль линии. Её было легче ощутить, чем увидеть. Но камера с её сверхчеловеческим видением зорко выследила эту тонкую, как волос, соединительную линию.

Коко теперь сопротивлялся, и Квиллер посадил его на пол, держа привязь в руке. В порядке опыта он пробежался свободной рукой вверх и вниз по трещине. Он думал: «Там должно быть скрытое отделение! Должно! Но как оно открывается?» Никакого замка не было видно.

Он глянул в сторону холла, прислушался, не приближаются ли шаги, и занялся решением этой загадки. Может, там щеколда? Пользовались ли щеколдами в старину? Шкапу было больше сотни лет.

Он надавил на боковую стенку, и ему почудилось, что она чуть-чуть подалась, словно была не так уж прочна. Снова нажал, и она ответила чуть слышным потрескиванием, похожим на скрип старого сухого дерева. Он сильно надавил на стенку вдоль края трещин – сперва на уровне плеча, потом выше, потом ниже. Вытянувшись, нажал у верхушки – и стенка шкафа медленно, с неестественным стоном открылась.

Она открылась лишь на дюйм-другой. Квиллер осторожно увеличил отверстие настолько, чтобы увидеть, что находится внутри. Губы его приоткрылись в безмолвном восклицании. На миг он застыл на месте. Ощутил покалывание в крови и перестал прислушиваться к шагам. Коко в тревоге шевельнул ушами. Теннисные туфли бесшумно приближались по коридору, но Квиллер ничего не слышал. Не видел, как Тейт входит в комнату… резко останавливается… быстро двигается. Он услышал лишь тонкий пронзительный визг, а потом стало слишком поздно.

Перед глазами у него поплыл туман, заволакивая сцену. Но он разглядел пику. Расслышал рычание и леденящие кровь крики… Полыхнуло белым светом. Разбилась лампа. В темноте он различил занесённую пику… какую-то крутящуюся по спирали белую дымку… понял, что поводок в руке резко натянулся… услышал тяжёлый, обваливающийся, глухой грохот… почувствовал острую боль… ощутил струйку крови… и услышал звук, похожий на выпускание пара. Затем всё вокруг стихло.

Квиллер прислонился к шкафу и посмотрел вниз. С кончиков пальцев у него капала кровь. В другую его руку с силой врезалась привязь, а двенадцатидюймовый нейлоновый шнур был туго обмотан вокруг ног Джорджа Вернига Тейта, который задыхаясь лежал на полу. Коко, прикованный к другому концу привязи, извивался, желая выскользнуть из шлейки. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тяжким дыханием пленника в путах и шипением кошечки на верхушке бидермайеровского шкафа.

ДВАДЦАТЬ ОДИН

Сестричка в медпункте «Прибоя» перевязала рану на Квиллеровой руке.

– Боюсь, вы будете жить, – пошутила она. – Это всего лишь царапина.

– Она здорово кровоточила, – сказал он. – Эта пика оказалась остра как бритва и длиной в целый фут! Практически это был нефритовый гарпун, которым в Арктике забивают моржей.

– Как удачно подобрано – при данных обстоятельствах, – поддразнила сестричка, ласково покосившись на Квиллеровы усы.

– Удачно, что он не попал мне в желудок!

– Рана, кажется, чистая, – заметила сестра. – Но если она вас беспокоит, покажитесь доктору.

– Показаться доктору? Обойдёмся без рекламы! – улыбнулся Квиллер. – Я эту его рекламу наизусть знаю.

Она закрепила повязку и полюбовалась делом рук своих.

Сестричка придала перевязке приличный вид. Культя не способствовала работе Квиллера на машинке, зато эффектно иллюстрировала его рассказ, когда он в тот вечер предстал перед публикой в пресс-клубе. У необыкновенно большого числа штатных сотрудников «Прибоя» к пяти тридцати развилась сильная жажда, и в баре вокруг Квиллера образовалась толпа. Его репортёрский отчёт появился в послеполуденном выпуске, но сотрудники знали, что самые сочные подробности никогда не попадают в печать.

Квиллер сказал с едва прикрытой гордостью:

– Это Коко надоумил меня насчёт мистификации. Лизнул одну из банзеновских фотографий и привлёк внимание к секретному отделению.

– Я применил боковое освещение, – пояснил Банзен. – Установил свет слева от камеры, под прямым углом – и она выявила тонюсенькую щёлочку. Камера её усекла, а вот глаз в жизни бы не усёк, что она там есть.

– Когда я обнаружил потайное отделение, набитое нефритом, – продолжал Квиллер, – то так обалдел, что не услышал, как вошёл Тейт. Первое, что я осознал, – орёт кошка, а этот тип идёт на меня с эскимосским гарпуном, с такой вот пикой. – Он, преувеличивая, отмерил руками дюймов двенадцать. – Коко рычал. Кошка с визгом летала вокруг. И этот маньяк, надвигавшийся на меня с пикой! Всё смешалось. А потом – крррахх! Тейт рухнул ничком. – Квиллер продемонстрировал перевязанную руку. – Он, верно, отшвырнул пику, когда падал.

– Расскажи им, – вмешался Арчи Райкер, – как твой кот взял его в плен.

Квиллер помедлил, раскуривая трубку, покуда публика ждала самой важной части рассказа.

– Коко был на длинной привязи и бегал по кругу с дикой скоростью – всё, что я разглядел, было вроде как колечко табачного дыма, крутящееся в воздухе. А когда Тейт грохнулся на пол, ноги у него были аккуратно связаны двенадцатидюймовым шнуром.

– Дурдом! – бросил фотограф, – Эх, не было там меня с кинокамерой!

– Я подобрал нефритовую пику и удерживал Тейта на полу, пока вызывал полицию по тому французскому телефону на золочёной подставке.

– Уж когда ты что-то делаешь, то делаешь первоклассно, – заключил Банзен.

Затем из полицейского управления приехал Лодж Кендал.

– Квиллер был всю дорогу прав, – говорил он всем и каждому. – Мальчик-слуга невиновен. Тейт рассказал полиции, что оплатил Паоло проезд до Мехико в один конец, потом переложил нефрит в гардероб и забросил одну вещицу за кровать Паоло. А помните исчезновение багажных сумок? Так он сам отдал их мальчику.

– Он пытался получить по страховке? – Главным образом. Тейт не был ловким бизнесменом. Он спустил фамильное состояние и нуждался в крупной сумме наличными, чтобы вложить их в следующую авантюру. Но тут было что-то ещё. Он ненавидит «Прибой» – с тех самых пор, как газета подняла шум вокруг его участия в деле об отцовстве.

– Узнать бы, почему он вообще не устранил этот иск до суда? – спросил Квиллер.

– Он пытался, но не захотел связываться с грязной политикой, как он заявляет. Кажется, был ещё один Тейт, кузен Джорджа Вернига, который в тот год пробивался в Конгресс, а иск об установлении отцовства совпал по времени. Кто-то расстарался, чтобы избиратели не отличили одного Тейта от другого, и, видимо, это правда истинная. На выборах этот малый провалился.