Читать книгу "Командорские острова - Алексей Волков"

Помимо собственно экономической выгоды Людовик преследовал иную цель. Русские товары традиционно скупали враги-англичане. Значит, получив что-то из России напрямую, Франция косвенно наносила ущерб вечному сопернику.

В Париже сочувственно отнеслись к началу русско-шведской войны. Несколько лет назад Швеция входила в Аугсбургскую лигу, и борьба с ней как бы являлась продолжением затихшей европейской войны. Новые сражения маячили не за горами (вернее, как раз за горами, конкретно – Пиренеями), потому чем дольше русские воюют с одним из возможных противников, тем лучше.

Проигрышу России никто в Версале особенно бы не огорчился. Самонадеянные московиты получили бы свое, и над ними бы искренне посмеялись, втайне мечтая о вторжении шведов в русские пределы с дальнейшим взаимным кровопролитием. Но вместо ожидаемого поражения от лучшей армии Европы едва появившиеся в качестве реальной силы русские смогли разнести противостоявшее им войско в пух и прах.

Самым интересным было услышать в числе наиболее отличившихся фамилию человека, еще не так давно активно сражавшегося под знаменами французского короля. Вернее, фамилию он перевел на местный язык, но при дворе нашлись советники и знатоки, которые смогли подтвердить, что, по всем данным, Кабанов и Санглиер – одно и то же лицо.

По мнению некоторых приближенных, вполне согласных с королем, это давало некоторый шанс не только сблизиться с Россией, но и вступить с ней в союз. Солдаты лишними не бывают, и гораздо лучше, когда третьи страны сражаются на твоей стороне, чем на стороне неприятеля.

Первоначальные проанглийские симпатии Петра секретом не являлись. Сменить их на диаметрально противоположные было трудно, но чужих трудностей Король-Солнце не признавал.

Кто-то подсказал, что Командор был дружен с Мишелем д’Энтрэ. И вот уже в далекую провинцию помчались королевские гонцы. Король срочно требовал своего подданного к себе.

– На аудиенции Его Величество выразил пожелание, чтобы в Россию в качестве посланника отправился я, – рассказывал Мишель. – На мое оправдание, что я воин, а не дипломат, он ответил, что верит в мои способности. Да и может ли быть иначе, когда перед ним представитель такого старого и знатного рода? А тут еще Натали… Я же знал, как ей хочется повидать своих подруг, и согласился. И вот я здесь.

– А супруга? – Все же в беседе с породистым аристократом называть его жену фамильярно по имени было не очень удобно.

– Разумеется, со мной. Просто подумалось: среди здешней дикости появление прекрасной женщины может вызвать нежелательные последствия. Я ничего не боюсь, но впереди еще такая длинная дорога! – искренне поведал Мишель.

Валера лишь покачал головой. Откуда взялись вековечные представления о России как о стране кровожадных дикарей? На себя бы лучше хоть раз внимание обратили!

– Конечно, в дороге может быть всякое, – как можно мягче произнес Ярцев, – но поверьте, Мишель, шансы нарваться на разбойников ничуть не выше, чем в Европе. А уж про города говорить нечего. Даже про такой, как Керчь, лишь недавно ставший русским. Так что можете смело свозить на берег свое семейство.

– Я распоряжусь. – Судя по немедленному отзыву Мишеля, за томящуюся на корабле супругу он искренне переживал.

Пока они не спеша беседовали во дворце коменданта, снаружи наступила темная беззвездная ночь. Лишь огонь фонарей освещал ближайшую улочку да светился фонарь на идущей к французскому фрегату шлюпке.

– Правда, что Командор стал большим человеком при дворе царя? – спросил посланник.

– Большим – да. Но при дворе – вряд ли, – посмеялся Валера. – Блин, он и генерал, и адмирал, и кавалер высших орденов. Только у нас нет двора в его европейском понимании. Балы, приемы… Даже не знаю, стоит ли это, ядрен батон, заводить. Хотя, наверное, придется…

Ярцев вздохнул, представив, как его Женевьева отплясывает с пьяными (зная манеры Петра) кавалерами. Тут поневоле задумаешься: стоит ли перенимать с Запада все без разбору?

– Ладно, сами увидите, – продолжил Валера. – А так – все наши офицеры заняли кое-какое положение. Даже я теперь капитан первого ранга и личный шкипер царя. Государь щедро награждает за заслуги. Хотя и работы требует. Лучше скажите, как вы рискнули идти морем перед самой зимой? Тут же бывают такие шторма!

– Испытали. Но сушей еще хуже. Через Австрию, с которой, того и гляди, может разразиться война? Нет уж. Морем надежнее. Только очень долго. Лоцмана хоть дадите? Наши офицеры совсем не знают Азовского моря.

– Зачем вам лоцман? Завтра я ухожу в Таганрог. Можете пристроиться в кильватер. Скоро могут начаться морозы, потому лучше не медлить.

Мишель вздрогнул. О легендарных российских морозах он наслушался достаточно и заранее страшился встречи с ними.

– Хорошо. Но мы взяли с собой теплые вещи, – а про себя подумал: настолько ли они теплые?

– Тогда вместе и поедем. Мне все равно надо заглянуть в Москву. Там я вам помогу пристроиться до приезда царя.

– А он разве не в своем дворце? – удивленно приподнял холеную бровь француз.

– Петр Алексеевич бывает в нем от силы пару месяцев в году. А когда и еще реже. Государство огромное, а наш царь любит все делать сам. Так что в столице он теперь будет вряд ли, – охотно пояснил Валера.

Вообще-то Наташа могла сообщить это своему мужу сама. Уж характер-то Петра известен всем, кто в грядущие века будет жить в России.

Может, и сообщала, да Мишель не поверил. На фоне важного Людовика труженик Петр смотрелся белой вороной.

Ничего. Познакомится с государем, сам убедится: на Руси главным для монарха является не развлечение, а труд.

– Петр, наверное, сейчас в Лифляндии. А может, в Эстляндии, – докончил Ярцев, наблюдая, как шлюпочный огонек скользит обратно к берегу. – И Командор где-то там…

18. Флейшман. Размышления и подарки

Командор с Петром появились в Москве почти сразу после взятия Нарвы. Без всякой помпезности и театральности, столь любимой иногда молодым царем, два дирижабля высадили людей, а утром умчались за следующей партией.

Я сразу узнал о последних новостях от прискакавшего курьера и в свою очередь по первопутку отправился на встречу победителей.

Москва ликовала. Даже те, кто втихомолку осуждал государя, искренне радовались убедительным успехам русского оружия. Давненько войны не были настолько победоносными. А победы над внешним супостатом в глазах народа искупают многое.

Трезвонили церковные колокола, празднично одетые люди поздравляли друг друга, на Красной площади глашатаи выкрикивали очередные реляции… И все это на фоне искрящегося на солнце свежего снега.

Красиво…

Война продолжалась, но кампания этого года была закончена. Часть войск оставалась для охраны вновь присоединенных к России земель. Прочие уходили на зимние квартиры. В основном – не слишком далеко от Прибалтики. И лишь несколько полков получили приказ идти на Москву для участия в торжествах.