Читать книгу "Персональный ангел - Татьяна Устинова"

– Вы живы? – дрожащим голосом спросила Катерина. – Все?

– Все, – ответил водитель Коля. – Леха руку, похоже, сломал.Атак все отлично.

– Это точно, – пробормотал, не повышая голоса, ТимофейКольцов, но его по обыкновению услышали. – Все отлично.

И, переглянувшись и увидев друг друга, дорогу, луну и липы,они захохотали так, что эхо поднялось из оврага. Хохоча во все горло, Катеринасела прямо на шоссе, не дойдя до них нескольких шагов. Дима заваливался накапот джипа, закрыв лицо руками, Коля приседал и хлопал руками, как курицакрыльями. Андрей всхлипывал и утирал рукавом слезы. Тимофей улыбался.

Он курил, сильно затягиваясь и держа сигарету, как в фильмахпро войну, большим и указательным пальцем. Раньше Тимофей Кольцов никогда некурил. По крайней мере, этого никто не видел.

Докурив, он швырнул окурок в кусты и закурил следующуюсигарету.

Леша, придерживая здоровой рукой сломанную, сидел наобочине. У него было мокрое измученное лицо, как будто он только что пробежалмарафон.

Катерина подошла и села рядом.

– Дай посмотрю, – сказала она.

– Нечего там смотреть. В руле рука застряла, – сквозь зубыпробормотал он. – Испугалась?

– Нет, не успела.

– На тебя Тимофей прыгнул, когда начали стрелять. Помнишь?

– Пожалуй, помню, – согласилась Катерина. Он и вправду еезакрыл? Закрыл собой?

– Могло бы быть хуже, – пробормотал Леша сквозь зубы. –Намного хуже.

– “Хаммер” в порядке, Тимофей Ильич, – сказал от машиныКоля. – Уезжаем?

Подошел Дима и тоже сел рядом.

– Дай сигарету, – попросила Катерина. Почему-то все онивдруг стали на “ты”. Дима вытряхнул из кармана сломанную пополам пачку ипоудобнее перехватил короткоствольный автомат, болтавшийся у него на плече.

– Держись, Лех, – сказал он. – Ты сыворотку уколол?

– Нет, ждал, когда ты появишься с указаниями, – ответилЛеша, баюкая свою руку. Все это выглядело гораздо страшнее, чем в кино.

– Вот сволота, – издали процедил сквозь зубы Миша, водительвторой машины, – и вагоны подогнали.

Катерина оглянулась. Сзади, на железнодорожном переезде,который они прошли, наверное, за секунду до того, как началась стрельба,мрачной громадой, похожей на многоподъездный дом, высились три сцепленныхвагона, отрезая машинам путь к отступлению. Впереди был крутой вираж и подъем.Самое удобное для расстрела место. Лучше не придумаешь.

– Вагоны, – пробормотала потрясенная Катерина и взглянула наребят. Они тут же отвели глаза. – Вагоны пустили, чтобы мы не успелиразвернуться и уехать из-под выстрелов? Чтобы удобнее было нас убивать?

Она стремительно встала и, сделав два шага, согнуласьпополам. Ее вырвало.

– Никто не знал, что мы сегодня поедем на дачу, – сказал заее спиной Леша, и Катерине, вытиравшей платком лицо, стало страшно. Такстрашно, как никогда в жизни. Гораздо страшнее, чем на полу в джипе. – Батянятолько в самолете сказал, что на дачу. Даже водители не знали, пока нетронулись. ГАИ не в счет, потому как засада… капитальная. Готовились ребята.

Катерина обернулась. К ним подходил Тимофей, в пальцах унего по-прежнему была сигарета.

– Если бы готовились убить, убили бы, – обратился он к Леше.– Путали. Поехали, господа и дамы. “Хаммер” вроде на ходу.

– На то он и “Хаммер”, – ответил Дима. – Дойдешь, Кать?

У “Лендровера” остались Коля и Андрей из охраны Кольцова. Остальныевтиснулись в “Хаммер”. Катерине Тимофей Ильич велел:

– Сюда садись, – и показал ей место рядом с собой. Он ужеразговаривал по телефону, время от времени меняя плечо, которым прижималтрубку. Руки у него были заняты – одной рукой он держал сигарету, а другой –Катерину. Она чувствовала его тяжелую горячую руку сквозь ткань пальто, и этоее успокаивало.

Дима тоже разговаривал по телефону, а Саша Скворцов всевытирал мокрый лоб.

– Вышла машина, – сообщил Дима, закончив разговаривать. –Минут через двадцать ребят подберут и “Ровер” отбуксируют.

– Вагоны? – спросил Тимофей.

– Вагоны отведут к разъезду, Тимофей Ильич. Все в порядке.

– Все поняли? – переспросил Кольцов, обводя взглядом своюкоманду. – Никто не стрелял. Не было никакого покушения. В прессу информацию недавать. Это ясно? – он по очереди посмотрел на Катерину и на Скворцова, какгвозди забил. – Ясно?

– Ясно, – пробормотали нестройным хором Солнцева и Скворцов.

– Вот и хорошо. Не мешайте Дудникову работать.

Владимир Дудников был начальник службы безопасности ТимофеяКольцова.

– Он завтра утром прилетит. Точнее, уже сегодня.

Глянув на часы, Катерина с изумлением обнаружила, что смомента прилета в Калининградский аэропорт прошел только час. Ей казалось – летсорок…

Феодальный замок встречал их теплым сиянием окон сквозьголые ветви парка и электрическим блеском фонарей на подъездной дорожке. Внизу,под обрывом, вздыхало невидимое море. Так же оно вздыхало вчера, позавчера, идесять, и тридцать, и триста лет назад. Морю наплевать на мелкие человеческиестрастишки. Его холодные волны с одинаковым равнодушием поглощали и нищихнорвежских рыбаков, и могущественных галльских королей.

Морю не было никакого дела до человека по имени ТимофейКольцов, в которого двадцать минут назад разрядили три автомата.

Может, поэтому Тимофей не пошел к морю, а остался с людьми.Ему хотелось побыть с теми, кто пережил то же, что и он сам. Ужас, мгновенноотдавшийся звоном в ушах и сделавший ватными ноги, и беспомощность слабого ибезоружного, застигнутого врасплох перед сильным, коварным, хорошо вооруженным,невидимым противником, – это испытали все.

И Лешка, который морщится от боли, пока ему накладываютшину, и бледный до зелени Дима, и Андрей, самый молодой и бесшабашный, ирафинированный Скворцов, по лицу которого никогда ничего не поймешь, и Катеринас залитой йодом губой – все они были объединены одним общим, только чтопережитым ужасом и страхом смерти и мыслью, обязательно промелькнувшей всознании даже у самых тренированных – все, конец.

В это мгновение, растянувшееся в памяти на целые годы,Тимофей был не один. С ним были люди.

И он был с ними. И совсем не стыдно, что он боялся так же,как они. И совсем не стыдно, что сейчас его смертельно тянет выпить, – и пошлооно, его растреклятое подсознание, вместе со всеми кошмарами! И это совсем непроявление слабости, а подтверждение того, что он – человек, в чем таксомневалась Диана…