Читать книгу "Боевой амулет - Сергей Зверев"

– Ничего не понимаю. Офицеры курят всякую фигню, а солдатики смолят «Парламент». Неужели в нашей армии сержанты получают больше, чем офицеры? Я читала, что так бывает у американцев. Там сержантам платят больше, чем некоторым офицерам.

Пряча сигареты в карман, Верещагин одарил болтушку широкой улыбкой:

– Так то же у американцев. Они, милая, с другой стороны земного шарика живут. Вот поэтому у них все по-другому.

Капитан повернулся, сделал шаг вперед, намереваясь так же неспешно, но уже с сигаретой в зубах, проделать обратный путь. Но неожиданно слова киоскерши взорвались в мозгу Верещагина точно порох. Он резко развернулся. Стараясь не испугать девушку и проверить догадку, капитан заглянул в проем.

– Что-то еще хотите купить? – обрадовавшись возвращению симпатичного клиента, расцвела конопатая продавщица.

Стараясь скрыть волнение, капитан предложил:

– А давай, синеглазка, за мой счет по баночке пепси выпьем. Жарко сегодня.

Польщенная оказанным вниманием, хозяйка «комка» решила немного покапризничать. Женская интуиция подсказывала девушке, что статный офицер не просто так изменил свое решение. Что в его голове зародились какие-то планы относительно ее персоны.

Томно закатив глаза, она проворковала:

– Я больше спрайт люблю.

Щедрый покупатель артачиться не стал:

– Хорошее топливо. Можно и по спрайту.

Девушка, излучая чувственность и желание продолжить знакомство, достала и сама открыла две зеленые банки с бесцветной, насыщенной газом жидкостью. Приняв напиток, Верещагин сделал глоток. Поморщившись, он поставил жестяную банку на деревянный выступ перед окошком.

– Тебя как звать, синеглазка?

Тихо икнув, продавщица прикрыла курносый нос ладошкой:

– Анжела… – Сочтя, что в сокращенном варианте ее имя звучит не так аристократично и изысканно, она быстро поправилась: – Анжелика.

Верещагин адресовал барышне с таким вычурным именем самую любезную улыбку, какую только мог изобразить.

– Красивое имя. Как у французской маркизы.

Комплимент вызвал совершенно обратную реакцию. Конопатое личико продавщицы сморщилось, словно печеное яблоко, а в голосе прорезались горькие нотки:

– Ага… маркиза. Сижу в этом гребаном «комке», словно сова в дупле. От булдосни отбиваюсь. Тут ведь только одни пьянтосы обитают. Ползают за бухлом и чипсами под закусь. А так, нормальных людей днем с огнем не видать. Вот заглянул солдатик. «Парламент» купил. Симпатичный такой парнишка. Волосы русые. В чистенькой форме, побритый. И пахло от него, между прочим, приятно, – как весьма важный факт, свидетельствующий в пользу мужчины, добавила киоскерша. – Так что вы думаете? Пошел к остановке, а там его менты и повязали…

На мгновение Верещагин опешил. Он никогда не верил, что миром правит случай. Но жизнь, а особенно жизнь боевого офицера, часто убеждала его в истинности этой догмы. Может быть, в этом заключалась какая-то высшая закономерность, не подвластная пониманию человеческого разума. Но случай слишком часто объединял разрозненные события в единый поток, который подхватывает человека и несет в неизвестном направлении навстречу судьбе. Древние называли это роком.

Быстро придя в себя, Верещагин деликатно поинтересовался:

– Он что, буянил или пьяным был?

Заученным движением, приподняв тонкую выщипанную бровь, конопатая девица отрицательно промурлыкала:

– Трезвый как стеклышко. И не хамил никому. Я же говорю, такой спокойный, вежливый парень. Немного грустный. И чем-то очень сильно озабоченный. Я подумала, что его девушка бросила. Знаете, бывают такие сучки: парень пойдет в армию служить, а она с его дружками трахается.

Капитан понятливо хмыкнул:

– Бывает.

Больше всего он боялся, что тонкая нить, оказавшаяся в его руках, окажется ложной. Что девушка говорит не о Плескачеве, заглянувшем в ее киоск за покупкой, а о ком-то другом. Он слушал не перебивая, ожидая, пока иссякнет словесный фонтан, бивший из накрашенного рта словоохотливой продавщицы. Когда это произошло, Верещагин быстро нарисовал словесный портрет сержанта. Верещагин и не подозревал, что может быть таким красноречивым. Девица слушала капитана, кивая головой, словно фарфоровый китайский болванчик.

– Да, да, это он покупал сигареты. Так вы знаете этого парня? – Ее синие глаза казались бездонными от удивления.

Девушка была настолько поражена, что поспешила сказать то, о чем через секунду пожалела:

– А я знаю, кто вашего сержанта повязал. Есть у нас один хряк. Живет недалеко и ко мне за мздой в «комок» наведывается. Его фамилия Гаглоев… Ибрагим Гаглоев. Этого ментяру все в округе боятся. И мой хозяин ему регулярно отстегивает. Приказывает, чтобы я давала ему сигареты, пиво. Не хочет связываться… – Спохватившись, она прикрыла ладошкой рот. – Только я вам этого не говорила. Ибрагишка мне голову отвернет.

Получивший сверхценную информацию, Верещагин был готов расцеловать конопатую физиономию синеглазой девицы, указавшей ему путь:

– Могила. Можешь не беспокоиться. Я ничего не слышал. – Стараясь прояснить все до конца, капитан спросил: – И давно это произошло?

Узкий лобик девушки сморщился, словно мехи тульской гармошки.

– Уже порядком времени прошло. Давно… – Вспомнив важную деталь, она добавила: – Я вот еще на что обратила внимание. Когда солдатик расплачивался, я часы его увидела. Чудные такие часы. С большим циферблатом. Наверное, дорогущие. А потом те же самые часы я у Ибрагишки заприметила. Спрашивать откуда, не стала. Я ведь не дура какая-нибудь.

Резкий хруст заставил продавщицу вздрогнуть. Вытянувшись все туловищем, она высунулась в окошко. Девушка увидела, что покупатель голыми руками смял жестяную банку, превратив ее чуть ли не в мячик для тенниса. Остатки напитка с шипением вырвались из образовавшихся в жести разломов.

Верещагин стряхнул влагу с ладони. Его темные глаза были задумчивы, губы плотно сжаты.

Глава 9

Торопиться с поисками милиционеров, прихвативших сержанта, Верещагин не стал.

Конечно, можно было сразу отправиться в управление внутренних дел, пробиться в кабинет к высокому начальнику и изложить скупые факты, услышанные от конопатой болтушки. Можно было даже посетить отдел собственной безопасности с просьбой проверить некоего Гаглоева, повязавшего ветерана чеченской войны на пути к дому.

Но, во-первых, в расследовании могли отказать или отнестись к просьбе формально. Во-вторых, мент мог все отрицать или в срочном порядке позабыть уволившегося в запас сержанта. Так что, прежде чем действовать в официальном порядке, Верещагин решил взять короткий тайм-аут и хорошенько подумать. Прежде всего его смущал страх, которым буквально была окутана фамилия Гаглоева.