Читать книгу "Солдаты далекой Империи - Максим Хорсун"

«Кречет»… Плавучая крепость, заброшенная в безводный океан каменистых пустошей чужой планеты. Последняя стоянка… Две трубы возвышаются над рваным лабиринтом пересохших речных русел. Скальные помосты, когда-то бывшие островками, подпирают крутые борта. «Кречет» находится… на севере, в двух неделях пути …

Спасибо, гадина!

Я разлепил веки. Внутри правого глаза еще сидела тупая боль, но теперь я снова был зрячим.

«Хозяин» как-то жалобно хрюкнул и отодвинулся. Оболочка из чужепланетных флюидов, окружавшая его, поредела. Невидимая сила, что принуждала меня, человека, стоять на коленях перед косматой образиной, ослабла. Зато смердеть от чудища стало сильнее. Куда сильнее, чем прежде.

Что-то горячее затрепыхалось возле уха, тонкие коготки заскреблись по щеке и подбородку. А я-то успел забыть о паразите, подсаженном мне на голову…

Поднял руку (к счастью, способность двигаться тоже постепенно возвращалась), стряхнул заморыша на пол. Тот пискнул и шлепнулся на серую плитку, будто перезрелый помидор. Над потерявшим форму тельцем зашипели дымные струйки.

Скрипя зубами от напряжения, я попытался встать на ноги. Колени дрожали, как у восьмидесятилетнего старика, но в целом у меня почти получилось…

Мустафы поблизости не было. Как сквозь землю провалился, шайтан смердящий. Сбежал, будь ты трижды проклят! Исчез… Но как? Вот только что был здесь и вдруг пропал…

Я остался один, замурованный в древней крипте. Со стен на меня взирали властители Ржавого мира — обладатели человеческих тел и звериных голов. На сей раз в их взорах не было надменности. Сейчас канувшие в веках благосклонно глядели на меня, поздравляя с тем, что сегодня я отвоевал право на жизнь.

10

Мысленный поединок, который мне удалось блистательно завершить в свою пользу, отнял уйму сил. Даже страшно представить, сколько… В мухе, выпитой пауком, было жизни больше, чем во мне в тот момент. Поэтому я нисколько не удивился, когда вдруг обнаружил, что довольно долго лежу посреди зала. Плиты пола холодили разгоряченную спину, и все, что я мог сделать, — это свернуться в позе эмбриона, дабы сохранить утекающее в никуда тепло. А потом пришел тревожный сон, к счастью, лишенный сновидений. К большому счастью…

С шорохом разошлись блоки, явив проход, за которым виднелись ступени, ведущие на поверхность. Заструился чистый воздух; его запах показался мне медовым благоуханием, пришедшим на смену атмосфере удушливого смрада, к которому я, кстати сказать, успел-таки принюхаться.

И тогда я мгновенно проснулся. Замотал головой, вытряхивая из нее осколки сна. Двинулся к лестнице, едва переставляя ноги.

Эх, и тяжело мне дались первые ступени. Я обливался потом, кусал губы, то и дело останавливался, чтобы перевести дыхание, но упрямо поднимался вверх, туда, откуда тек воздух, наполненный сладкой свежестью. Туда, где светило солнце и блистало морозной бирюзой небо. Там, наверху… очевидно… меня не могло ждать ничего хорошего. Но и умирать внутри древней крипты тоже не улыбалось.

Я одолевал ступень за ступенью и в конце концов увидел… нет, не пятно света, олицетворяющее выход, а черное дуло револьвера, глядящее мне в лицо.

Приехали!

На миг я ощутил какую-то детскую пронзительную обиду. Однако, рассудив, что на поверхности меня все равно бы ждал прием, неотличимый от оного, не стал почем зря травить душу и тут же овладел собой.

От судьбы долго не побегаешь. Подумаю напоследок о прекрасном. Или о вечном. Или о том и другом сразу.

— Ваше благородие! Павел Тимофеевич!

Револьвер дрогнул в татуированных руках. Я по-стариковски выставил вперед правое ухо и прислушался к знакомым обертонам этого голоса. Лица вооруженного человека я не видел: оно было скрыто густой тенью. Да-да, так и есть: невысокий, крепко сбитый…

— К-кирилл? — спросил я, не веря глазам, ушам и прочим органам. — Лаптев?

— Ха-ха! Ваше благородие!!!

Меня сграбастали в объятия, затем сурово встряхнули за плечи.

— Полегче, брат! — вяло отпихнулся я. По моим щекам вдруг покатились крупные слезы, а голос задрожал. — Полегче…

— А мы и не чаяли увидеть вас живым! Ваше благородие!!!

…Мустафа лежал неподвижно, ветер ворошил его бурую с рыжинкой шерсть. На четырех огнестрельных ранах, алеющих посреди широкой спины, пузырилась прозрачная жидкость, напоминающая лимфу. Трое незнакомых мне матросов деловито обкладывали «хозяина» хворостом. Вот кто-то, носящий фельдфебельские нашивки, поспешил к будущему костру с коробком спичек. Над поверженным врагом молчаливым стражем возвышался Гаврила, дуло винтовки он держал у глянцевого черепа «носителя».

Увидев меня, боцман взмахнул рукой. Заросшее курчавой бородой лицо озарилось улыбкой.

— Рудин! — окликнули меня.

Батюшки! Выходит, чудеса случаются не только в цирке!

Я оглянулся и увидел, что ко мне мчат наперегонки Северский и изрядно похудевший отец Савватий.

— Тише вы, с ног собьете! — Я предусмотрительно выставил перед собой ладони. Почему все они думают, что после подземелья и допроса «шубой» я остался живчиком?

— Моряк! Настоящий балтиец! — Северский едва не оторвал мне руку. Прищурил налитые кровью глаза (после драки в старом лагере его лицо оставляло желать лучшего). — Да не упирайся, чай, братец, не девка!

И он принялся истово барабанить кулаками по моим ноющим плечам и лопаткам. С этим я ничего не мог поделать. Разве только выбить на его спине ответную дробь.

После я обратился к священнику:

— Отец Савватий, благословите раба Божьего Павла…

— Бог благословит, — ответил духовник, утирая слезы. — Выдюжил! А мы все места не находили! Молились за то, чтобы найти тебя живым!

— Нашли! — От переполнявших чувств кружилась голова. — Господи, как же я рад вас видеть! Словно с эшафота сошел! Живым!

— Всё Георгий и Гаврила! — пояснил отец Савватий. — Это они повели людей, чтобы отбить тебя у лиходеев.

— Да это же наши ребята! — воскликнул Северский. — Их совсем не нужно было поднимать, батюшка. Они и без того пришли бы на выручку дорогому доктору, укажи только место.

Я развел руками: мол, ничего не знаю, ничего не понимаю. Как случилось, что Мустафа валяется с дырками в спине? Откуда взялись «наши ребята»? А что это дымится на валу? Обломки летуна?! Ой, братцы… Видимо, я слишком крепко спал…

— Мы с Кириллом встретили их в пустыне, — поглаживая бороду, рассказал отец Савватий, — пятьдесят моряков с «Кречета» во главе со штурманом Владиславом Купелиным. Они смогли отбиться от охраны и бежали под покровом бури. Молодцы!

— Молодцы! — согласился Северский. — Я с первых дней плена предлагал сделать то же самое. А вы поверили Лиху Одноглазому, который вещал, что идти в пустошь — это гибель. Все твердили: Северский — чугуноголовый солдафон! Северский только и делает, что рубит сплеча! На большее он неспособен!