Читать книгу "Продавщица: Назад в пятидесятые - Анна Наумова"

ее ни в грош, считая обычной лимитой, которой можно воспользоваться и выбросить, как старую ненужную вещь.

В сны я никогда не верила, в отличие от моей несостоявшейся свекрови Натальи Евгеньевны, мамы моего сожителя Толика. У этой женщины, по ее же собственным уверениям, были экстрасенсорные способности, и вещие сны снились ей практически каждый день.

- Галочка, - вещала она как-то за завтраком, - сегодня тебе крайне осторожно стоит переходить улицу. Ты об этом знаешь?

- Знаю лет с пяти, - кивала я, намазывая масло на хлеб. Ее закидоны меня уже не удивляли. То экстрасенсом себя возомнит, то всю пенсию на марафон желаний потратит. - По-моему, это все нормальные люди должны знать. А почему именно сегодня? То есть завтра можно уже на красный свет смело шагать, фортуна благоволит?

- Мне сон снился, - безапелляционно заявила Толикова мама. - Будто тебя фура сбила. Насмерть. - И, как ни в чем не бывало, она продолжила смотреть выпуск утренних новостей, не обращая внимание на то, что я от неожиданности сильно поперхнулась чаем и еще пару минут не могла откашляться. Я хотела было рассказать, как мне приснилось, что она потеряла память и уехала на поезде во Владивосток навсегда, но промолчала.

В другой раз Наталье Евгеньевне приснился сон, что я изменяю Толику с высоким блондином, о чем она торжественно и не скрывая ехидной улыбки, объявила своему сыночку. Толик после этого еще недели две выносил мне мозг на тему супружеской верности, но после того, как я сообщила ему, что никаким супругом он мне фактически не является, отстал.

Ладно, пес с ним, с этим Толиком. Все это осталось в прошлой жизни, и если не навсегда, то надеюсь, хотя бы надолго. Сейчас меня все отлично: я молода, красива, есть жилье, пусть и в общежитии, временное, есть работа, есть любимый парень, который уже поговаривает о свадьбе. Даже строгая вахтерша Зинаида Петровна - и та одобрила этого кандидата на мою руку и сердце. А она-то уж в людях точно разбирается! Вон как вчера описала этого охальника Лео, не стесняясь в выражениях! Лидуню только жаль. Я с тоской представила, как пройдут десятилетия, Лидочка состарится, выживет из ума и будет ежедневно приходить в магазин, покупая одинаковые пачки чая, а в минуты отчаяния - крушить двери ломом... Она, бедная, сейчас досматривает последние сны и еще не знает, какая печальная судьба ее ждет.

Или не ждет? Или все еще можно изменить? Я потрясла головой, прогоняя дурные мысли, и снова намылилась новым душистым земляничным мылом, которое купила недавно. Внезапно мне пришла в голову другая мысль: а что, если мое попадание сюда - не случайно, и у меня есть своя миссия - изменить ход событий? Не просто же так меня судьба сюда закинула! Да, считается, что прошлое изменить невозможно, и все это - из разряда фантастики, но мне же как-то удалось попасть в пятидесятые годы, не прикладывая к этому никаких усилий? И если я вчера твердо решила открыть глаза Лиде на этого мажора и пройдоху, возомнившего, что он имеет право вытирать о приезжих девушек ноги, то, может быть, мне удастся вовремя открыть ей глаза на происходящее, и жизнь ее не будет поломана.. Надо только поторопиться, пока это гад ей окончательно не запудрил голову.

Я вылезла из душа, наскоро высушила голову полотенцем и вернулась в комнату. Девочки, уже проснувшиеся и одетые, сидели за столом и завтракали.

- Молодец, Дашка! - похвалила меня Лида, накладывая мне в тарелку яичницу с ломтиками жареных помидоров и луком. - Накормила нас сегодня. Садись и ты поешь с нами. Ты, кстати, готовишь неплохо. Вроде бы обычная яичница, ничего особенного, а как вкусно у тебя получается! Вы, кстати, меня сегодня на ночь не ждите, - вдруг заявила она, как бы невзначай.

- А что такое? - насторожилась я, подозревая самое худшее.

- Да знакомая одна на дачу уезжает на недельку, попросила за кошкой приглядеть.

- Эта знакомая не на Кутузовской набережной случайно живет и кок себе бриолином укладывает? - спросила я, доедая и собирая со стола грязную посуду. Лида несильно пихнула меня ногой под столом и промолчала, сделав небрежный вид, но лицо ее покраснело.

- Ты чего? Проболтаешься, - отругала она меня, когда Вера понесла посуду на кухню, чтобы помыть, и мы остались в комнате совсем одни.

- Я знаю, что ты к Леньке своему намылилась, - упрямо и твердо сказала я. - И никуда ты сегодня не пойдешь.

- Чего? - вытаращилась на меня Лида. - Как это понимать? Он не Ленька, а Лео! Дашка, ты в душе случайно сейчас не поскользнулась? Головой не стукнулась? Знаешь, мы подруги, конечно, но личное - это личное... Тебе завидно просто, что первый жених Москвы за мной ухаживает, вот и злишься. Гуляй со своим Ванькой по кафе "Мороженое" и завидуй молча.

- Да не ухаживает он за тобой, дуреха! - выругалась я, перейдя на Лидину манеру разговора. На замечание про Ваню, я, кстати, совершенно не обиделась. - Никакой он не Лео, а мажор Ленька, обычный папенькин сынок, который без своего министерского папаши - нуль без палочки, гроша ломаного не стоит. У него таких "невест" - пол-Москвы и еще половина Московской области. Ты всерьез подумала, что тебе там светит замуж выйти? - и я, уже не стесняясь, в деталях пересказала подруге разговор, который услышала вчера в кинотеатре, умолчав, конечно же, о вчерашнем сне, в котором она была старушкой.

Реакция Лида меня поразила. Она не стала ни кричать, ни ругаться на меня, ни крыть возлюбленного последними словами. Лида просто уронила голову на руки, лежащие на столе, и надрывно, со всхлипами, заплакала. Она рыдала и рыдала. Прошло уже минут двадцать, но ее рыдания было никак не остановить. Пришедшая со стопкой чистой посуды обратно Вера замерла в дверях, не понимая, что происходит. Я сделала ей знак рукой, и она, понимающе кивнув, снова прикрыла дверь, оставшись в коридоре.

- Ты чего? Да постой... - я быстро подсела к Лиде и обняла ее за плечи. - Ну прости, пожалуйста, я не хотела тебе грубить...

- Да ты то тут причем, Дашка, - Лида, совладав наконец с собой, встала, вытерла глаза висящим на спинке стула вафельным полотенцем и глубоко, прерывисто вздохнула. - Это я, лимита колхозная, настроила себе воздушных замков. Ведь сделала же себе установку