Читать книгу "Страсть огня - Екатерина Воронцова"

молодого воина, свет в которых переливался сейчас всеми оттенками изумруда. — Но я попрошу тебя: пожалуйста, оставь эту затею, оставь меня и забудь. Слушай своего вахнута. Я не хочу, чтобы ты, или кто-либо другой, пострадали из-за меня. У нас с тобой разные дороги. Прощай.

Она забрала узел с вещами из рук воина и поспешила за талами.

— Я не оставлю тебя, — крикнул ей во след Инг, — И забыть не смогу, — добавил он тихо уже самому себе.

Сойв вынужден был дать команду всем остановиться и повременить с отходом, дожидаясь красивую талу, разговаривающую с воином. Раб не имел права указывать Инному, поэтому Сойв терпеливо ждал. Он до дрожи в коленях боялся Инных, хоть родился в этой земле и прожил с ними всю свою жизнь. Однажды, когда ему едва минуло десять вёсен он, вместе другими детьми, прятался в крепости в одну из Длинных Ночей. Сквозь узкое отверстие бойницы Сойв тогда увидел Инных в бою. Они бились насмерть с огромными, похожими на медведей, жуткими псами. Сами Инные в то время тоже мало походили на людей: сильно возросшие, невероятно массивные, с по-звериному ощерившимися ртами и удлинившимися клыками, по-волчьи светящимися глазами. Воины рубили и рубили чёрных псов. От заката и до рассвета. А когда от многочасовой битвы оружие затуплялось, то Инные, вцепившись в мерзкие пасти голыми руками разрывали их надвое. Они душили тварей, сжимая их шеи мощными руками, пока не падали на землю, залитые их и своей собстенной кровью. Жуткое зрелище, однажды увиденное, навсегда отпечаталось в голове Сойва. Никогда не избавиться ему от кошмарный воспоминаний.

Сойв нервно одёрнул свою плотную серую рубаху. Господин потребовал привести всех талов, а этот высокий молодой воин задерживал именно ту из них, которой Хаук сам приказал быть сегодня на торжестве. Раб смотрел на разговаривающую пару: лица рабыни он видеть не мог-она стояла к нему спиной, но зато ему хорошо был виден воин. И та страсть, тот огонь, с которым он смотрел на девушку, о многом рассказала наблюдательному талу. Сойв вздохнул. Он без труда понимал этого Инного. Ожидая пока господин Хаук заберёт лошадь, раб имел время рассмотреть огненноволосую и в первый миг был поражён её редкой красотой. Как и принцесса, тал решил, что эта хрупкая, стройная и хорошо одетая девушка-прибывшая госпожа. Он не мог отвести глаз от незнакомки, показавшейся ему неземным созданием. Раб криво умехнулся: пусть эти двое поговорят, не весь же мёд его господину, любимцу женщин. Сойв наблюдал, что Хаук успешно пользовался вниманием прекрасного пола, но сам не любил никого. И без сожаления, скоро оставлял и знатных, и служанок. Тал же боготворил госпожу, втайне страстно желая того, чего ему никогда не получить. Раб недолюбливал господина, который своим непостоянством заставлял страдать Каю, он боялся Хаука, хотя и почитал его за справедливость. Сойв был завистлив. Сойв был хитёр и корыстолюбив."Господину моему нравиться эта тала, — размышлял он, — и молодому Инному, без сомнения, тоже, — раб прищурил тёмные мелкие глазки. — Возможно, я смогу получить выгоду из этого дела?" Никогда не знавши, что значит воля, но от младых ногтей он только и думал о том, чтобы получить её, любым способом, какими бы то нибыло правдами или не правдами. Подавив в себе дрожь страха перед Инным, раб выдохнул с облегчением, когда увидел, что рыжеволосая тала наконец-то спешит к ним.

— Не задеживайся больше, господин дал указание тебе отдохнуть и быть на празднике, — буркнул он недовольно.

Но тут вспомнив, что Хаук дорожит этой талой, а она может и пожаловаться ему на эту грубость, сразу же изменил тон на заискивающий и мягкий.

— Не нарушай его приказы, девушка и тебе будет жить здесь довольно неполохо. Увидишь, дома для талов тебе понравятся- они тёплые, а это главное-зимы здесь лютые. У тебя будет даже отдельное ложе. У других господ рабам живётся куда хуже, не так тепло и сытно и поколачивают их частенько. А господин редко наказывает, да и то только по делу.

Поскольку девушка молчала, Сойв продолжал.

— Ты не смотри на господина так холодно, будь поласковей, поприветливей, глядишь он тебе много денег даст. Возможно и свободу себе выкупишь. Только времени у тебя мало для этого, потому, что у господина увлечений много-женщины больно падки на него, а его симпатии к ним быстро проходят. Так что когда ты надоешь хозяину, то возможно тебя захочет выкупить тот молодой господин, с которым ты беседы вела. Слушай меня, что я тебе советую и не пропадёшь.

Алии было неуютно под наглым взглядом раба и до крайности неприятны его слова. Она торопливо шагала, пытясь не слушать болтовню тала. Алия старалась не отставать от всех, она молчала, глядя себе под ноги и это злило Сойва. Он надеялся, что она окажется словоохотливой, будет хвастаться, что господин почтил её своим вниманием, расскажет ему о отношениях с хозяином. Но, кроме своего имени, девушка не сказала ему и слова. Сойв жадно рассматривал прелестную рабыню, совершенно не стесняясь и не скрываясь. Вблизи красота её казалась дивной, девушка была несравненно прекраснее даже его госпожи. А та, как известно, славилась многими достоинствами. Алия желала побыстрее добраться до того места, где ей придётся жить вместе с остальными: такими же как и она, несчастными, потерявшими свободу. Сегодня был тяжёлый день, день испытаний и душевных мук. Алия бы хотела забиться в какой-нибудь самый дальний и тёмный угол, чтобы никого не видеть и не слышать, чтобы в одиночестве выплакать своё горе и обездоленную жизнь. Но среди множества рабов вряд ли ей это удастся. Алия терялась в догадках, зачем она понадобилась Хауку на празднике, где таким, как она, не место.

Когда группа рабов выбралась на холм им открылся чудесный вид на широкую долину, ярким салатовым пластом лежащую у подножия высоких лесистых гор и с трёх сторон окружённую ими. В самом её центре расположился большой город, густо застроенный крепкими, добротными домами и огороженный высоким деревянным частоколом. Второй месяц осени, желтолист, здесь на Севере не был мягким и тёплым, поэтому из домов кое-где курился дымок. Вдалеке у кромки леса, на востоке от города, извилистой серебристой змейкой поблёскивала река. Красота открывшейся каритины заставила Алию на минуту остановиться, залюбовавшись явившимся видом. "Вот и Трофаст, — подумала она, — город, где родился мой…нет, не мой Хаук. Если бы я была хоть чуточку удачливее, то в этой прекрасной земле мы вдвоём были бы счастливы с Хауком. Но, похоже, счастье не для меня".

Талы, под