Читать книгу "Мой верный рыцарь - Кристина Додд"

Положив ладонь ей на плечо, он с готовностью произнес:

– Я полностью в твоем распоряжении.

Это все, что было ей нужно. Она проворно взбила подушки, в то время как он пытался сообразить, с чего это ему так повезло. Похоже, она понятия не имела, как ее тело манит и возбуждает Дэвида: пока она крутилась вокруг него, он видел, как вздымается ее грудь под тонкой тканью рубашки. И когда ее грудь случайно коснулась его плеча, он невольно приподнял руку, чтобы прикоснуться к бутону ее соска. Не заметив его движения, Элисон отстранилась, прежде чем он успел дотронуться до нее.

– Наверное, у тебя все болит, – она поправила его повязку. – Ты можешь этим заниматься?

Ему показалось было, что она шутит, но в ее взгляде читался такой серьезный вопрос, что он лишь утвердительно кивнул.

– Филиппа сказала, что ты так и ответишь. Она говорила, что обещание плотских утех воскресит даже мертвого. – Она вздохнула, как будто его легкомыслие досаждало ей. – Не считай себя обязанным спать со мной, это всегда можно отложить до завтра.

А почему именно до завтра? Почему-то он подумал, что это не относится к его брачным намерениям. Какое-то чувство говорило ему, что она не изменит своего решения. Но раз она посчитала возможным выбрать именно его своим любовником и если ему все удастся, то почему бы не растянуть это удовольствие надолго? Со своей стороны, она была готова, а проявить мастерство и умение должен был, конечно, он. Дэвид улыбнулся, предвкушая наслаждение.

Она стояла перед ним на коленях, как рабыня перед своим господином, и вглядывалась в него, как будто пыталась решить, как ей лучше достичь своей цели.

– Филиппа знает, что ты у меня? – поинтересовался Дэвид.

– Она мне это и посоветовала.

Он медленно кивнул.

– Это Филиппа посоветовала, что тебе надеть?

Элисон осмотрела себя.

– Она была не права. Я хотела надеть что-нибудь очень красивое – бархат и кружева. Но она сказала, чем проще, тем лучше. – Элисон раскинула руки. – И вот посмотри на меня, эта рубашка меня совсем не украшает.

Сквозь тонкую ткань, облегавшую ее тело, он видел ее бёдра и темный треугольник между ними. Ее рубашка держалась на ленте, завязанной вокруг шеи, и он готов был поклясться, что один конец этой ленты так и шел к нему в руки, так и просил, чтобы за него потянули.

– Филиппа – мудрая женщина, – проговорил он чуть слышно.

Она медленно опустила руки.

– Тебе нравится моя рубашка?

– Мне нравится то, что под ней.

Улыбка чуть тронула ее губы, но потом она сказала серьезным тоном:

– Примемся за дело. С чего мне начать?

В любом другом случае он бы рассмеялся в ответ, но под напускной самоуверенностью он явственно чувствовал ее смятение.

– Давай обнимемся. Я люблю начинать с этого.

– Обнимемся?

Он похлопал себя по груди.

– Положи сюда голову и отдохни.

– Я пришла сюда не спать!

Он тоже мог быть упрямым.

– Мне так нравится, я же сказал тебе.

– Как хочешь. Но я не этого ожидала.

Элисон никак не могла успокоиться, то прикасаясь к нему, то отнимая руку, то ложась рядом, то отодвигаясь. Она поправляла ему повязку, но ласки в этом движении не ощущалось.

Наконец, он, не вытерпев, нарушил молчание:

– А чего ты ожидала?

– Филиппа говорит, что мужчины всегда спешат.

– Филиппе не приходилось спать со мной.

– Знаешь, мне кажется, что Филиппа не настолько уж опытна.

Ей этого хочется, подумал он, но она боится.

Элисон продолжала болтать.

– Она спала только с одним, хотя многого наслышалась от других женщин.

Он взял ее руку и положил к себе на грудь.

– Тогда ей должно быть известно, что мужчины, которые торопятся, обычно не могут удовлетворить своих женщин.

– Почему?

Он передвинул ее руку к себе на плечо так, что ей стоило только повернуться на бок, и голова ее оказалась бы у него на груди. Но она оставалась неподвижной.

– Обними меня, и я покажу тебе.

– Филиппа говорит, что никакого удовольствия в этом нет. – Ее локоть оказался у него под мышкой, а голова совсем уже касалась его плеча. – Филиппа говорит, что большинство женщин только грустно усмехались, когда она спрашивала, испытали ли они удовольствие.

– Значит, они тоже не спали со мной.

Умелым движением руки Дэвид вынудил ее вытянуться во всю длину. Элисон беспокойно задвигалась, как будто пытаясь найти положение поудобнее. Она по-прежнему старалась сохранить какое-то расстояние между ними. Пока он готов был удовольствоваться этим. Закрывая ее простыней, он прошептал:

– Не волнуйтесь, миледи. Вам я доставлю удовольствие.

– А я в этом и не сомневаюсь, – сказала она тихо.

Такая лесть могла ударить мужчине в голову. Он сдернул с нее платок, который она так и не сняла, и отбросил в сторону.

– Лежи спокойно. – Тон его был столь непререкаемым, что она сразу же повиновалась.

– А теперь мы вот так полежим.

Что они и сделали. Голова ее покоилась у него на плече. Одной рукой он обнял ее за спину и другой слегка похлопывал по бедру. Сначала она застыла в напряжении, потом невольно расслабилась. Когда он шевельнул рукой, Элисон снова напряглась. Ничего не произошло, и хотя он снова изменил положение руки, она уже больше не реагировала. Но когда Дэвид начал гладить ее спину медленными круговыми движениями, она удивленно спросила:

– Это оно и есть?

– Пока довольно. – Рука его передвинулась ниже – к ее пояснице. – Если сегодня мы дальше не пойдем, у нас есть еще завтра.

Она хотела было возразить, потом, видимо, поняла, что он лишь повторил ее слова, и успокоилась. Но ей, наверно, хотелось завершить все сегодня, потому что ее пальцы сжали ему плечо. Он затаил дыхание. Элисон осторожно провела пальцами по его руке, потом по груди. Их кончики коснулись его уха, подбородка, горла.

Стремительный жар разлился по телу Дэвида, и он на мгновение замер, потрясенный ее безошибочными инстинктами и поразительной интуицией. Но нельзя позволить ей завладеть инициативой. Такой шанс он не собирался ей предоставлять.

Он перекатился на перине так, что Элисон угодила прямо в его объятия.

Ее пальцы застыли. Ему показалось, что она перестала дышать. Она все еще была в рубашке, но на нем не было ничего, кроме повязки. Такой близости она не знала раньше. Но и он испытывал небывалое волнение, заставившее забыть о том, что он должен открыть ей этот путь любви.