Читать книгу "Левиафан. Проклятые земли - Алексей Фролов"

смертными. Вот только тот, другой, не просто наблюдал, а копировал, притворялся, постоянно становился кем-то. Потому что не знал – кто он сам.

Резкий порыв холодного ветра ударил в лицо Аудуна, мгновенно высушивая кровь и влажную грязь. Он взглянул вверх и с удивлением обнаружил рваную прореху в пелене низких облаков. Прошло несколько мгновений и серый саван окончательно расступился, дав дорогу глубокой прозрачной синеве, в центре которой весело заблестел золотой диск.

Аудун смотрел прямо на солнце, не боясь повредить глаза. Ему такие мелочи были не страшны, даже сейчас, когда часть его сил все еще дремала где-то в глубине мятежной сути. Может статься, здесь он вовсе не мог пробудиться полностью, следуя каким-то древним, по-настоящему незыблемым законам Вселенной.Воин уже давно понял, что этот мир гораздо сложнее, чем ему представлялось вначале, когда он еще был смертным. Давно. Очень давно.

Неожиданно он вспомнил ночь после взятия Арендала. Они потеряли многих воинов и в небольшом заливе за городом Лейв провел для них прощальный обряд. Для тех, за кем не приехали родичи. У кого-то их попросту не было, а кто-то жил слишком далеко, чтобы вот так легко сорваться за сотни варов. Но весть разослали всем, о ком знали, так у нордманов было принято.

Снорри, седовласый воин, что прошел с Эйриком весь путь от смрадных казарм занюханного Йёвика, о котором здесь никто и не слышал, до резного деревянного трона, убранного шкурами волков и медведей, в бражном зале Тёнсберга. Он был много старше конунга и тот не скрывал, что Снорри не просто его ближайший хускарл, но и наставник.

Снорри славил асов, как и большая часть погибших под Арендалом хирдманов. Для них в городском порту нашли несколько снеккаров, уложив туда вместе с доспехами, оружием и процентом от добычи, взятой в городе. Другую, меньшую часть воинов, которые славили ванов, положили в землю, выкопав глубокие ямы на берегу, а затем обложив их валунами, имитируя вытянутый силуэт нордманского корабля.

Снеккары оттолкнули от берега и самые меткие лучники – среди них были Асвейг и Эйвинд– выпустили в них горящие стрелы. Ни одна не упала в воду, все вонзились в палубы рядом с телами погибших. На палубах вокруг воинов, ушедших путями своих богов, были сложены большие костры, причем бревна, ветки и сено пропитали специальными составами, подготовленными Лейвом.

Снеккары вспыхнули ярким трескучим пламенем. Аудун украдкой посмотрел на Эйрика и был поражен до глубины души.Конунгне мигая глядел вдаль, на черном полотне которой трепетали желтые костры уходящих в безвременье кораблей. Его полные губы были до белизны сомкнуты в тугую линию. А по изборожденной морщинами щеке текла слеза. Одинокая горячая слеза воина. Зрелище слишком редкое в этих землях, чтобы его можно было упустить.

Затем конунг высоко поднял питьевой рог, наполненный арендалским медом, на его вкус излишне сладким.

– Высокий сказал нам, – начал конунг и его мощный голос раскатился вдоль берега, перекрывая даже шум волн, бьющих о скалистые утесы. – День хвали вечером. Меч – после битвы. Дев – после свадьбы. Лед – коли выдержит. А пиво – коль выпито.

И во второй раз за этот вечер Эйрик поразил Аудуна, процитировав сроки из поэтического текста, что вряд ли знал хоть кто-то из его хирдманов. Этот текст спустя века войдет в легенды, но Аудун даже не думал, что они могут прозвучать здесь, сейчас. Хотя, может статься, что строки эти кто-то из скальдов конунга впервые услышит и запомнит именно в этот момент, чтобы позже сложить из них тот самый текст, который переживет тысячи лет.

– И сегодня мы по праву можем воздать благие слова чести и славы моим верным воинам. Моим сыновьям, – голос Эйрика едва заметно дрогнул. Аудун был уверен, что никто из присутствующих не уловил это короткое изменение тембра. – Снорри, Бранд, Бьерн, Ингеред, Моди, Сигмунд, Торгнир, Хъярти…

Он назвал имя каждого. Каждого из двадцати пяти погибших. Он знал их всех, не мог не знать.

– Вальхалла ждет, мои славные хирдманы! – закричал Эйрик и десятки голосов слились с ним в один ревущий поток, уносимый ледяным ветром к черным небесам, за которыми, может статься, есть мир и получше. – Всеотец и его любовница Фрея готовы принять каждого из вас! Каждый встретит павших друзей! Каждый встретит лютых врагов, что станут самыми верными союзниками! Каждый будет биться за честь и славу Асгарда, а потом, на поле Вигрид, выступит по правую руку от самого Одина!

И вновь небеса над Арендалом разорвал неистовый вопль, крик, вырвавшийся из десятков клокочущих глоток и обращенный в спиральное звуковое копье, проломившее пространство и время. Аудун и Регин ощутили, что в этот самый миг кто-то прошел среди них. Кто-то незримый и древний, как сам мир. Кто-то могучий и неустрашимый. Где-то меж воинам во тьме скользнул синий шерстяной плащ и островерхая шляпа с широкими полями. А потом Эйрик резко обернулся, будто кто-то тронул его за плечо. Аудун знал, что так оно и было.

– Скьель, братья! – прорычал конунг. – Смерти нет! Увидимся в Вальхалле!

Аудун не думал, что еще остались на этой земле вещи, способные тронуть его сердце. Но тот момент он действительно запомнил. И в полной мере осознал произошедшее лишь сейчас, стоя на стене взятого города. В преддверии следующего обряда, который обязательно состоится этой же ночью.

От размышлений его отвлек Лейв, деликатно кашлянувший где-то внизу. Аудун обернулся на звук и увидел эриля, застывшего под стеной.

– Если ты не слишком занят, – взволнованно проговорил Лейв. – Я хотел бы тебе кое-что показать.

Аудун кивнул и двинулся вдоль стены до ближайшей лестницы. Вряд ли шаман пришел к нему с пустяком, Лейв умел отличать действительно важные вещи от малозначимых и ему не требовалось пояснить, что он там нашел. Однако же шаман решил это сделать.

– Помнишь, я говорил, что знал эриля Скагеррака? – спросил он и тут же продолжил, не дожидаясь ответа. – Он был близок с моим учителем, они вместе изучали рунические камни, те, что настоящие, доставшиеся нам от предков. И они многое сумели разузнать, даже общались с колдунами с запада, из земель, что лежат по ту сторону Южного моря!

Лейв повел его вглубь города, к невысокому приземистому зданию, что стояло позади бражного зала. Видимо, там и обитал местный эриль, которого, как припомнил Аудун, звали Эспеном.

Они вошли в дом и воин тут же понял, что здесь жил не