Читать книгу "Ведьмино кольцо - Александр Руж"

проще некуда: на свет появился в Пензе, папа мой тамошней институтской метеостанцией заведовал. Никого из близких давно нет, я на свете один, как оазис среди песков, но это не повод для жалоб. Все мы друг другу в какой-то степени родственники. Вы тоже так считаете? Нет? Ладно, в другой раз обсудим, постараюсь вас переубедить.

Вернемся к моей мало чем примечательной биографии. Осиротел, перебрался в Казань, окончил за счет Уржумского благотворительного общества химико-технологическое училище. Оно-то и определило на всю жизнь мое призвание. Вы когда-нибудь слышали о Казанском технохиме? Не слышали? Вольные граждане вольного мира, сколько же всего прошло мимо вас! Уникальное, скажу вам, заведение, одно из первых технических училищ во всей губернии. Кто попадал в него, тот после трехлетней учебы выходил полноценным химиком, строителем или механиком, а иногда, при наличии желания и терпения, первым, вторым и третьим одновременно. Так произошло и со мной, не сочтите за хвастовство.

Получив свидетельство о выпуске, я хотел податься в университет, но раздумал. Зачем время впустую терять? Ничему новому меня все равно не научат, а корпеть еще несколько лет ради лишней бумажки с гербом – слуга покорный! Недостающие знания лучше всего на практике почерпнуть.

Поразмыслил и отправился странствовать. Объехал чуть не полста городов, десятка полтора профессий освоил. В механике поднаторел так, что мог с завязанными глазами собрать хоть ткацкий станок, хоть гаубицу. В семнадцатом году меня закинуло в Петербург, поступил на Русско-Балтийский вагонный завод, где главным конструктором работал уже в ту пору известный изобретатель Игорь Сикорский. Он заметил меня, мы часто сиживали у него в конструкторском бюро, обсуждали проекты, а потом за чашкой кофе он вспоминал, как в детстве собирал из найденных на заводских свалках медяшек батарейки для электромоторов и проводил химические опыты с нитроглицерином, из-за чего едва не был разорван на куски. Я чувствовал в нем родственную душу, но после революции он эмигрировал за границу, оставив мне на память ворох своих чертежей. Я обнаружил среди них детальные наброски вертолетных узлов, додумал их, доработал и сумел построить собственную машину округлой формы с кабиной-надстройкой и несущими винтами. Я назвал ее мультикоптером и дал имя «Альбатрос». Именно так называлась аэромашина Робура, героя романа Жюля Верна. Вы уже заметили, что я люблю книги? Они вдохновляют меня, дают новые импульсы застоявшимся мозговым клеткам. Это всегда полезно.

Вы решили, что после этого я посвятил себя авиастроению? Ошибаетесь. Вихрь Гражданской войны на целых четыре года оторвал меня от верстака и кульмана, я оказался втянут в политику, а потом… Но вам, гляжу, уже наскучило мое жизнеописание. Отойдем от него и вернемся к текущим событиям, а необходимые реминисценции я буду вставлять по ходу повествования.

Когда мы с Ермолаем втащили Лизу и ее спутницу под колпак «Альбатроса», я первым делом протянул им защитные костюмы.

– Переоденьтесь.

Костюм, разработанный мною, выполнял двойную функцию. Во-первых, мультикоптер приводился в движение установкой, работавшей на природном газе. Прогрессивная для наших времен технология, которая, безусловно, найдет применение в будущем, ибо газобаллонные двигатели мощнее бензиновых. Но газ, изрядное количество которого попадало в кабину, раздражал кожу и дыхательные пути, вот я и придумал метод защиты. В шлем был вмонтирован специальный фильтр, а прорезиненная ткань не пропускала ни единой молекулы извне. Во-вторых, костюм служил маскировкой. Если бы кто-то заметил меня и мой экипаж возле аппарата, то ни за что не смог бы опознать. С учетом того, что жизнь я веду многогранную, предосторожности не казались мне излишними.

Покуда дамы совлекали с себя мокрое дезабилье и переоблачались в сухой камуфляж, я велел Ермолаю, за которым водилось плотское сластолюбие, сосредоточиться на штурвале и смотровом иллюминаторе. Мы летели над лентой реки, окруженные ночным сумраком. Мне предстояло по возможности быстро скорректировать планы. Лиза и ее подружка из Усть-Кишерти являлись моими помощницами, но до поры они были посвящены лишь в малую часть тайны. Взяв их на борт, я проявил некоторое безрассудство, но нельзя же было бездушно пролететь над утопавшими женщинами!

К моменту, когда мы достигли излучины, я принял решение и молча указал Ермолаю на карте точку, условно обозначенную как «Эллинг». Мой понятливый пилот, не рассчитав кивка, боднул шлемом иллюминатор, сделанный, к счастью, из триплекса, то есть многослойного стекла, запатентованного Эдуардом Бенедиктусом в предвоенные годы.

Вам известно, что под Пермским краем находится великое множество пещер? Подземные тоннели то сходятся, то расходятся, образуют замысловатые лабиринты, перемежаемые просторными залами. В таком зале, расположенном под горой, я и оборудовал свою главную мастерскую. Вход в нее был задрапирован растительностью настолько виртуозно, что его не нашли бы ни Эдгар Гувер, ни Шерлок Холмс, существуй последний в действительности.

За горой размещалась вытоптанная лужайка, на которую Ермолай, проделывавший подобные трюки уже не раз, мастерски посадил «Альбатрос». Я предложил дамам выйти. Они вели себя зажато и в костюмах, обладавших повышенной прочностью, но малой эстетичностью, смотрелись как манекены на шарнирах. Я помог им спуститься по трапу на землю. Ермолай отключил в «Альбатросе» электропитание, выбрался из кабины и задраил ее.

– Куда мы прибыли и что нас ожидает? – продекламировала Лиза из-под шлема. – Нас с Липочкой хотели застрелить. Мы еле вырвались, но фараонов стая достать нас может хоть из-под земли.

– Из-под земли не достанет, – заверил я ее. – У меня вы будете в безопасности. Но условие: при мне не говорите стихами. Вы же знаете, как это действует на нервы!

Я ободряюще пошлепал ее по резиновой чешуе и подошел к склону. Поколдовал над электрическим замком, и каменная плита, казавшаяся непосвященному гранью монолитной глыбы, провалилась.

– Сезам, откройся! – возгласил я.

Дам эти несложные чудеса впечатлили. А ведь всего-то-навсего электрическая тяга, давно открытая и давно используемая человечеством. Уже полвека в Штатах, Германии и других развитых странах электричество поднимает лифты на верхние этажи высоченных небоскребов, причем иногда с поразительной скоростью – до двух метров в секунду. Электричество приводит в действие поезда «Ампер», трамваи фон Сименса, троллейбусы Шиманна… Оно всюду являет свою мощь, а обыватели, даже относительно образованные, все еще впадают в первобытное смятение, не веря, что такое возможно. Вы спросите меня: почему? Выскажу субъективное мнение: виной всему лень, нежелание расширять свой кругозор дальше тех областей, с которыми сопряжен тот или иной род деятельности. Скажем, подруга Лизы (я подозреваю, какие между ними