Читать книгу "Наша жизнь с господином Гурджиевым - Фома де Гартман"

для мужчин. Однако он предложил мне вернуться позже, когда его отец будет на месте.

Оставив мой маленький чемодан в отеле, я отправилась разыскивать Левандовских; но они куда-то переехали, не оставив адреса. Итак, я была в незнакомом городе, без друзей, и даже не знала, где мне придётся ночевать.

Я пошла узнать о рейсах в Новороссийск, и выяснила, что единственная возможность уплыть – это сесть на дешёвый старый корабль, отплывающий через два дня. Капитан, старик с длинной бородой, сказал, что у него нет кают, и он не может мне позволить ехать внизу среди восточных торговцев. Его единственное предложение спать на скамье в столовой. Я смело купила билет, и тогда он сказал, что мне нужна будет виза…

В то время Батум был захвачен англичанами. Когда я пришла получить визу для путешествия в Новороссийск и обратно, молодой офицер сказал, что он может дать мне визу только на путешествие из Батума в Новороссийск. Чувствуя неуверенность, я не захотела доверять молодому офицеру и попросила переговорить с кем-нибудь старшим. После долгого спора я убедила командира англичан дать мне разрешение на обратный въезд, который он написал на маленьком клочке бумаги; в военное время бумаги было очень мало. Я берегла его так, как будто это был подарок на память.

Счастливая, что мне повезло с визой, я вернулась обратно в гостиницу. Хозяин ещё не вернулся, и я снова спросила его сына, не может ли он найти для меня какое-нибудь место. Он дал мне тот же ответ, что и раньше. Я была в отчаянии. Потом к нему пришла идея, он рассказал, что они с другом живут в маленьком доме из двух комнат в саду его отца, и могут занять одну комнату, а вторую освободить для меня. Я сразу же с облегчением приняла это предложение, и мы пошли смотреть маленький дом, оказавшийся очень славным, глубоко в саду, окружённый красивыми деревьями. Мне он очень понравился… Мы оставили там мой маленький чемодан, и я отправилась искать место, где можно поесть.

На улице я неожиданно встретила певца и его жену, с которыми мы с мужем познакомились в Тифлисе. Они были удивлены, увидев меня здесь одну. Узнав, где я ночую, и решив, что это неразумно, они попросили меня остановиться с ними в их номере отеля. Я могла бы спать на матрасах, разложенных на полу. Однако я чувствовала, что приютившие меня юноши довольно славные, и предпочла иметь свою комнату, чем спать на полу и смущать людей, которых я так мало знаю. Тогда эти друзья пригласили меня на ужин, а потом предложили проводить к домику, чтобы показать молодым людям, что я в этом городе не одна.

Мы рано вернулись в домик, и они оставили меня, сказав, что придут повидаться утром. Я начала распаковываться и устраиваться и тогда заметила, что на двери нет засова. Я поставила напротив неё тяжёлый стул и заснула, как убитая. Утром меня разбудил звук, похожий на отъезжающий поезд, но оказалось, что это молодые люди готовят для меня кофе на примусе. Они уже купили немного хлеба и молока. Они оказались такими славными и внимательными, что я их никогда не забуду.

Я снова вышла в город, надеясь разыскать полицейский участок, где я могла бы справиться о Левандовских. По дороге я встретила офицера, остановила его и спросила, где находится полковой штаб. В ответ он спросил меня, кого я ищу в полку, и когда я ответила «Лейтенанта Левандовского», он сказал: «Но я и есть Левандовский!» Это было более чем поразительно… Он сразу же отвёл меня к своим родителям, у которых я пробыла два дня до отплытия.

Все мои новые друзья пришли меня проводить, и я чувствовала, что они были очень обеспокоены моим путешествием. Корабль отплывал вечером, и я села на палубе. Но вскоре погода стала очень бурной, и капитан отправил меня в его каюту, потому что оставаться на палубе нельзя. Он убедил меня, что будет на вахте снаружи всю ночь, поскольку приближается сильный шторм. Чувствуя облегчение и даже счастье, что я могу уснуть на кровати, я скоро заснула. Но в середине ночи я проснулась, обнаружив, что корабль опасно качается в бурном море; пальто капитана, которое висело на стене напротив, раскачивалось, как маятник. Я взяла в руки загадочную маленькую коробочку, думая, что я использую таблетку, только если корабль будет тонуть. Буря была очень сильной, сверкали молнии, и гремел гром. Это было моё первое морское путешествие в одиночестве… Но несмотря ни на что, я всё-таки заснула. Проснувшись утром, я обнаружила капитана, спящего на другом конце того же дивана. Позже он рассказал мне, что шторм был настолько сильным, что он был вынужден взять курс на Трапезунд в Турции, как раз напротив нашего пункта назначения, и это означало, что нас ждёт ещё одна ночь в море.

Я знала, что капитан слишком устал, чтобы просидеть ещё одну ночь, поэтому я решила спать на одной из скамеек в столовой, где мы кушали. К несчастью, пассажир-грек также решил спать на одной из скамеек, и ночью он разбудил меня, желая начать общение. Я быстро вскочила, пошла к каюте капитана и села у двери. Грек преследовал меня, но узнав, что я разбужу капитана, если он не оставит меня в покое, исчез.

Вечером мы, наконец, прибыли в Новороссийск, и я сразу же пошла к дому Жукова. Мы поддерживали с ним близкие отношения, и он был очень рад меня видеть. Он сразу же организовал для меня свою столовую, притащив туда кровать. Сам он собирался спать на полу в спальне. Я рассказала ему о причине своего приезда, и мы сели на первый поезд в Ессентуки, потому что он не хотел отпускать меня одну.

В Ессентуках я в первую очередь разыскала г-на и г-жу Успенских. Войдя в их дом, я увидела г-на Успенского. Он ходил взад и вперёд, качая на руках плачущего маленького ребёнка. Это был Лёня Савицкий, сын дочери г-жи Успенской. После этого я пошла искать командира Белой армии, чтобы справиться о наших вещах. Он сказал, что ему очень жаль, но почти всё растащили до того, как выяснилось, что это наши вещи. Я сказала, что сожалею только о старых семейных миниатюрах, которые нельзя было восстановить. Он спросил, что это были за миниатюры и принёс несколько из своей комнаты, сказав, что