Читать книгу "Тайные тропы - Андрей Александрович Васильев"

забрызганные кровью от пола до потолка, и черная тварь с человеческим взором, ощерившая пасть в злобной улыбке при виде меня. Вот тогда что-то в моей психике, наверное, и сломалось. Просто глупо бояться выдуманных страхов, увидев воочию то, чему даже названия сразу не придумаешь. Слово «кошмар» и то не сильно подходит.

Ну а после появился Мирослав, который сначала спас мою жизнь, а после по какой-то своей очередной причуде взял в ученики, удивив тем самым не только меня, но и всех, кто его знал. С ним я чего только не повидал и где только не побывал, окончательно при этом растеряв и иллюзии, и юношескую робость, и прежних друзей-приятелей, а также все былые убеждения о том, как устроен этот мир.

И страх перед смертью тоже. Нет, никто не говорит о том, что у меня башню сорвало и я стал идейным камикадзе, или о том, что, мол, смерти нет, только вперед! Я ее уважаю и уж точно не тороплю, но при этом принимаю как данность тот факт, что она к каждому приходит в назначенный срок. Мишане билет в облачный край выписали сегодня, и тут ничего уже не изменишь. Что я могу на это сказать? Легкой дороги тебе, дружище. Причем это не расхожее выражение, я на самом деле искренне надеюсь на то, что он сразу ушел туда, откуда нет возврата, не застряв тут, среди нас, в виде бесплотной тени. Просто потому, что подобное никогда ни для кого ничем хорошим не кончается. Сталкивался я с неупокоенными душами несколько раз, знаю не понаслышке, как и во что они перерождаются. Страшное дело. Врагу не пожелаю. И искренне надеюсь, что после того, как сам дам дуба, здесь не задержусь, даже ради мести. Месть — что? Короткий миг, тот, когда ты своему убийце шею сломаешь или сердце раздавишь. А потом что? Осознание того, что все больше и больше начинаешь ненавидеть вообще всех, причем только за то, что они живут, дышат, любят, а ты нет?

Да ну на фиг!

Впрочем, есть еще третий путь, всеми забытый и темный, но мне идти по нему точно не светит. Да, я ученик волхва, но не его наследник, это сильно разные вещи. Тут все решает право крови. И скажу прямо, очень меня это радует, уж лучше тогда тут, тенью, чем туда, где сейчас находится Мирослав.

Ладно. Хорош философствовать, нужно выпить.

— Бывай, Мишаня, — пробормотал я, опрокинул в рот стопку водки и заел ее пельменем. — Надеюсь, ты не слишком насвинячил в жизни, потому уже получил по описи личное облако, пару демисезонных крыльев и арфу.

А хорошие тут пельмени — сочные, ушастые, большие. Самое то для закуски.

— Надо же, в самом деле ты тут, — напротив меня уселась Геля, на лице которой читалось немалое удивление, — а я подумала, что вурдалачка твоя напутала чего или вконец спятила. Она просто десять минут назад куда-то намылилась, подозреваю, что перекусить отправилась, а потом позвонила мне и сказала, что ты сидишь тут, в ресторане.

— Не вижу в происходящем ничего странного. — Я подцепил на вилку еще один пельмень, не особо скрывая тот факт, что меня не сильно порадовало ее появление. Недавнее раздражение от выкинутого ей коленца забили новые эмоции, потому дело было только в том, что мне хотелось спокойно в одиночку выпить и закусить до того, как сюда заявится коллега Ровнина. — Сидит человек, ужинает. А вот ты почему до сих пор в отеле? У тебя самолет во сколько?

— В половине первого, — буркнула девушка. — Так что не переживай, не опоздаю. А еще лучше — давай я останусь, а? Ты погоди, не начинай ругаться, дай сказать. Да, знаю, что виновата. Согласна, нарушила твою просьбу…

— Распоряжение, — уточнил я. — Ты не путай зеленое и круглое, не надо.

— Хорошо, распоряжение, — покладисто согласилась со мной помощница. — И с Анваром неловкая ситуация вышла, признаю. И — да, я много в последнее время стала себе позволять. Но Макс, мне же надо как-то расти в профессиональном смысле, согласись? Не век же в секретарях быть?

— О как. — Я налил себе еще рюмку водки. — Удивила. А чего именно здесь и сейчас тебе приперло эволюционировать? Чего не двумя неделями раньше, когда мне пришлось в подвалах «Ленинки» пыль глотать, копаясь в архивах, которые никто полвека не ворошил? Я, кстати, тебе предлагал тогда составить мне компанию, мол, в четыре руки и четыре глаза мы вдвое быстрее управимся. Что ты тогда ответила? «Давай ты сам, у меня своей работы полно, да и аллергию никто не отменял, я потом еще месяц чихать буду».

— Так ведь и чихала бы! — подтвердила Геля, беря из хлебницы, стоящей на столе, кусочек черного хлеба. — Я тебе ни словом не соврала. Мало того, еще бы и красными пятнами пошла. Книжная пыль самая въедливая, я это с детства помню.

— Ты еще сморозь какую-то банальность, мол, «Тебе меня что, не жалко?».

— А неужели нет?

— Геля, ты не волонтер. — Я взмахнул рукой, подзывая официантку. — Тебе вообще-то зарплата на карту ежемесячно приходит. И то, что я периодически прикрываю глаза на твои закидоны, говорит не о том, что ты безумно ценный сотрудник, а о том, что я слишком мягкий и податливый руководитель. Судя по последним событиям, даже чрезмерно.

— Вообще-то это все слушать довольно обидно.

— Сама виновата, — равнодушно заметил я. — Тебя сюда никто не звал. Сидела бы сейчас в Турции, пила коктейль в баре и на звездное небо смотрела. Или шоу какое-нибудь.

Геля хотела что-то возразить, но не стала этого делать, поняв, что подошедшая официантка сейчас мне куда интереснее, чем любые ее доводы.

— Макс, ну разреши мне тут остаться, — попросила она жалобно, дождавшись того момента, когда работница ресторана отойдет от столика. — Пожалуйста.

— Здесь, в Екатеринбурге? — уточнил я.

— Да, — кивнула девушка.

— Ладно, будь по-твоему, — выдержав паузу, разрешил я. — Оставайся.

— Ты серьезно? — опешила моя собеседница. — Вот так просто?

— Представь себе.

Ну а что? Ситуация-то изменилась, причем крепко. Да, Метельская заверила меня в том, что никто никаких вопросов по случившемуся мне задавать не станет, вроде как меня там, в квартире Мишани, вообще не было, но слова — это лишь