Читать книгу "«Варягъ» — победитель - Глеб Дойников"

Левая нога по дуге скользит назад и в сторону, заставляя противника еще дальше провалиться в погоне за ускользающей целью, потом на нее переносится основной вес тела, за счет чего в удар вкладывается вся масса тела. Катана описывает красивую дугу и ускоряясь до немыслимой скорости, несется почти параллельно полу к шее мичмана. Навстречу ей в тщетной попытке отразить удар взлетела ЛЕВАЯ РУКА мичмана, что вызывало в мозгу Масао грустную усмешку (и он считал себя МАСТЕРОМ? Катана снесет и руку и голову, и не особо замедлится, мой прадед как-то перерубил три тела разбойников одним ударом.[48]И этот молодой идиот продолжает свой бессмысленный, без головы он мне по ноге все одно не попадет, выпад). На чтение описания этого эпизода у читателя ушло раз в десять больше времени, чем он занял. В бою мысль и чувства ускоряются, так же, как и тела. Последние, что запомнил Масао перед тем, как катана врубилась в предплечье Балка, это выражение его глаз — там не было ужаса или страха! Они были абсолютно спокойны, и к тому же заполнены торжеством и усмешкой!!! За оставшиеся миллисекунды лейтенант успел подумать, что то ли русский спятил, то ли он сам. А потом катана ударила в предплечье мичмана и скользнула с МЕТАЛЛИЧЕСКИМ звоном, начавшиеся расширяться от удивления шире предписанного природой глаза японца затопила ослепительная бело-голубая вспышка! Еще через доли секунды на смену недоумению пришла боль, сначала взорвавшаяся гранатой в ноге и быстро, как цунами, затопившая все тело и голову… Что-то с размаху врезало по затылку Масао, и последними крохами сознания он понял, что это была железная палуба котельного отделения.

Глава 5Вербовка на слабо

Тихий океан у побережья Японии. 14 февраля 1904 года.

В полном соответствии с теорией господина Гумилева, пока еще не написанной и неизвестно, имеющей ли шансы на возникновение в текущей реальности, на «Кассуге» сопротивления оказано не было. Действительно, все «пассионарии», а в просторечии сорвиголовы и любители подраться, записались в клуб кен-до еще на пути в Европу и были распределены на «Ниссин» в Италии, при приемке кораблей. После пары снарядов, положенных комендорами «Варяга» перед носом крейсера (третий выстрел окатил брызгами клюз «Кассуги», за что неугомонный Авраменко получил свою порцию мата от старшего офицера, подзатыльник от командира плутонга и двойную чарку от Руднева) «Кассуга» дисциплинированно легла в дрейф. Высадившаяся со шлюпок призовая партия во главе с Рудневым (больше доверить переговоры было, увы, некому), поддерживаемая молчащими до поры пушками и пулеметами «Варяга», беспрепятственно проследовала в рубку. Там был дан последний и решительный бой за право «Кассуги» ходить под японским флагом.

— Это пиратство! Чистой воды произвол! — Уже не в первый раз повторял коммодор Ли.

— Не горячитесь, коммодор, в чем именно вы усматриваете нарушение международного права?

— Вы, вы… Вы что издеваетесь??! Вы без всякого повода нас остановили, открыли огонь по кораблю, идущему под коммерческим британским флагом. Да вы понимаете, что сейчас подойдет сопровождающий нас крейсер Роял Нейви «Король Альфред», под который вы так нагло вырядили свою посудину, вообще официально утонувшую, между прочим, и сметет вас с поверхности моря за нападение на корабли торгового флота его величества Эдуарда Седьмого.

«Ну, если честно, то — да, издеваюсь», наслаждаясь моментом, пробормотал себе под нос на русском Карпышев. С момента, когда он, хромая, вошел в салон командующего перегоном, он чувствовал себя чем-то вроде капитана Джона Сильвера на захваченном абордажем фрегате. И вел себя несколько развязно. Вслух же капитан первого ранга его Императорского Величества Русского флота произнес:

— Нет, что вы. Я искренне не понимаю, чем именно вы не довольны. Ваши корабли остановлены у берегов страны, с которой Россия находится в состоянии войны. Вы командуете двумя крейсерами, которым уже присвоены японские имена, и вы возмущаетесь, что я вас остановил? А насчет «Короля Альфреда», он вас оставил еще до Сингапура именно потому, что Форейн Офис не хочет слишком уж явно вмешиваться в войну между Россией и Японией.

— Проверьте, наконец, судовые бумаги! Я вам третий раз говорю — я перегоняю корабли в Чили. В Японии у меня бункеровка.

— Ну, раз вы идете в Чили, то как только вы выбросите за борт всю военную контрабанду, находящуюся у вас на борту, которая может быть использована Японией в войне против России, можете продолжать путь.

— О какой именно контрабанде вы говорите??!! Я выкину за борт все, что пожелаете, но не срывайте мне график перегона, умоляю!!!

Британец, не веря своему счастью и неожиданной уступчивости Руднева, заметался по салону, стараясь одновременно угодить русскому и не спугнуть удачу. Он вскочил, метнулся к бару и, быстрым движением выхватив оттуда бутылку виски, плеснул Рудневу полный стакан отличного шотландского скотча десятилетней выдержки.

— Ага, а то еще опоздаете, в Чили расстроятся. Я вам тут заранее список приготовил, всего того, что у вас на борту является контрабандой. Десятидюймовое орудие — одно, восьмидюймовые орудия — шесть, шестидюймовые — двадцать восемь, противоминный калибр — тридцать с лишним орудий калибров 75 и 47 миллиметров, с двойным боекомплектом, плюс две с половиной тысячи тонн броневой стали в листах, закаленной по методу Круппа. Если вышеупомянутая контрабанда будет утоплена в море, то в соответствии с международным морским правом ваши корабли могут продолжить свое плавание. К берегам Чили.

Коммодор несколько раз открыл и закрыл рот, не издав при этом не звука. Решив, что клиент «дошел до кондиции», Карпышев стал его дожимать.

— Я понимаю, вы должны привести крейсера в Йокосуку, но по не зависящим от вас обстоятельствам это сейчас невозможно. Я, со своей стороны, предлагаю вам на выбор два варианта. Первый, вы отказываетесь со мной сотрудничать, я как могу пытаюсь перегнать захваченные крейсера во Владивосток силами своей команды. Скорее всего, японцы успеют разобраться, куда подевалось их приобретение, быстрее, чем мои люди разберутся в механизмах итальянцев. Тогда вам придется принимать участие в морском сражении, причем вы будете на стороне заведомо проигравшей стороны, а снарядам, им все равно — комбатант вы или нет. Кстати, даже если вы переживете бой, то денег за перегон вам японцы не заплатят, ведь крейсера-то мы при попытке перехвата взорвем. Это я вам гарантирую. А если мне чудом удастся добраться до Владивостока, то вас ждет суд за перевозку военной контрабанды, список прилагается.

— А что, есть второй вариант? — Явно для проформы спросил погрустневший коммодор, наливая себе уже третий за время беседы стакан виски.

— Есть. Я реалист. Я понимаю, что без помощи ваших перегонных команд мне довести мои призы до Владивостока практически нереально. Поэтому я хочу сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Во-первых, вы и все ваши офицеры и матросы, которые согласятся с нами сотрудничать, получат плату за перегон, полуторную. Естественно, после того, как нам удастся довести крейсера до Владивостока. В довесок к этому вам не будут предъявляться обвинения в перевозке контрабанды. Если вы откажетесь сотрудничать, то я все равно сделаю такое предложение команде и офицерам, я думаю, большинство согласится, им-то все равно, на кого работать, на Россию или Японию, деньги не пахнут, не так ли?