Читать книгу "Дом потерянных душ - Ф. Дж. Коттэм"

Наваждение? Ну конечно нет. Просто в парке уже совсем стемнело и вот-вот должны запереть ворота. Пол увидел за черной решеткой ограды луч фонарика полисмена, делающего обход по мостовой Миллбэнка. Нет, это всего лишь профессиональное любопытство журналиста заинтересовавшегося загадочной женщиной, жившей в ужасное, развращенное время. Однако при чем здесь Люсинда? Ему пришлось признать, что уже ни при чем. И вот, стоя под сенью деревьев в сгущающихся сумерках, Ситон вдруг понял, что в данном случае для него самое важное, с одной стороны, не заниматься самообманом, а с другой — не подвести Люсинду.

Загадка Пандоры Гибсон-Гор поглотила его целиком Это уже было больше чем просто желание помочь своей девушке. Но ведь именно с Люсинды, с искреннего порыва выручить ее все и началось. Так или иначе, но ему придется написать это эссе. И он сделает свое сочинение достаточно убедительным. На худой конец, можно переработать информацию Боба Холливелла, из которой следовало, что Пандора добровольно, а вовсе не из-за крайней нужды отреклась от мирской суеты. Можно было также получить свидетельство от фирмы «Фогель и Брин» о ее трепетном отношении к своей аппаратуре. Пандора была в числе первых пользователей «Леек» массового производства. Для «изюминки» годился и тот забытый факт, что один из фотоаппаратов Пандоры до сих пор в превосходном рабочем состоянии, словно ожидает прикосновения руки почившей в бозе хозяйки. Пол мог расспросить мистера Брина-младшего о технических недостатках ранних моделей «Лейки» и об изготовленной специально для них пленке. Мистер Брин не откажется говорить с ним на эту тему. Пол постарается написать дипломную работу как можно лучше. Он не имеет права подвести Люсинду.

Пол стоял посреди парка Виктории у Тауэра в кромешной тьме. Колокол над зданием палаты общин гулко отбил девять ударов. И Пол Ситон дал себе торжественное обещание. Он не имеет права подвести Люсинду.

7 октября, 1927

Приехал Кроули! Он прибыл сегодня днем в компании египтянки. Я ужасно обрадовалась встрече с ним, особенно после всех этих нелепых гостей, которых человек Фишера с самого утра доставлял в хозяйском «мерседесе». Кроули сразу же меня узнал. Он поднял брови и поджал губы, словно говоря: «Я не выдам вашу тайну». За год, пролетевший с нашей встречи в Бресции, он ужасно постарел: волос практически не осталось, а цвет лица стал мертвенно-бледным. Однако глаза ею все так же горели озорным огнем, и одет он был по-прежнему весьма экстравагантно: на нем был шелковый цилиндр, гетры и визитка. В руках Кроули держал трость из красного дерева с серебряным набалдашником, на которую он тяжело опирался, поднимаясь по парадной лестнице. А ведь когда-то он покорял Гималаи и чувствовал себя как дома на «Крыше мира»! Конечно, он сам себя доконал, но в любом случае зрелище это весьма печальное.

Впрочем, я забегаю вперед. Сначала следует описать дом Фишера. Фишер живет в окружении пошлой роскоши. Стены здесь увешаны мрачными гобеленами. Вместо электрических ламп — заправляемые смолой примитивные светильники. Полы выложены плитняком и покрыты не коврами, а шкурами медведей и каких-то крупных кошачьих — скорее всего, охотничьими трофеями. Все помещения нижнею этажа обогреваются огромными каминами, которые топятся бревнами. В результате весь дом пропах копотью и смолой. Прямо-таки средневековый замок. Правда, здесь нет даже намека на вульгарность, никаких признаков новых денег. Трудно, однако, отделаться от ощущения, что все это киношные декорации, кажущиеся еще более искусственными оттого, что так хорошо сделаны.

Я хочу сказать, внешний вид и интерьер дома чем-то напоминают декорации к высокобюджетному фильму, на которые была выделена шикарная смета. Дом Фишера не имеет истории. Его просто взяли и поставили здесь, вложив в это кучу денег. Но, несмотря на кажущуюся искусственность, все в доме совершенно реально. На стене ею библиотеки под щитом висят два скрещенных палаша. Я провела по одному из лезвий и до крови порезала палец.

Дом Фишера — это жилище человека, который сам себя сделал. Наверное, именно поэтому оно и кажется слишком новым и чуть фальшивым. Он даже не полностью обставлен, ибо создание его еще не завершено. Дом будет закончен только после предстоящей церемонии и жертвоприношения, когда Клаус Фишер поднимется до тех высот, куда он так стремится.

Наш псевдо-Демпси, оказывается, американец итальянского происхождения, родом из Чикаго. Пока он нес ко мне в комнату мою дорожную сумку, мы разговорились. Мне приходилось бывать в Чикаго, и, наверное, мое знание местных достопримечательностей расположило ко мне моего провожатого. Он в прошлом боксер. Утверждает, что бился на ринге и с Демпси, и с самим Танни.[55]А еще с Гарри Грэбом, который, по ею мнению, сильнее тех двоих, вместе взятых. Он называет себя Джузеппе, для друзей — просто Джо. Джузеппе работал в Чикаго на человека по фамилии Капоне. Он спросил меня, слышала ли я что-нибудь о нем. Я ответила, что нет, и поинтересовалась, не дружит ли мистер Капоне с Клаусом Фишером. Джузеппе мой вопрос почему-то позабавил. В завершение нашей короткой беседы мы пожали друг другу руки, точнее сказать, его ладонь поглотила мою, словно пасть аллигатора — крошечную пичужку. В Джо чувствуется какая-то странная печаль, налет некой тайны, а еще раскаяние. Я даже пожалела, что при мне нет фотоаппарата: мой новый знакомец был бы прелюбопытнейшим типажом для портрета.

Между владениями Фишера и окружающим лесом нет четкой границы. Чем дальше уходишь от дома, тем гуще и раскидистее деревья. И вот уже вокруг настоящие дебри. Местами заросли настолько густые, что пробраться сквозь них просто невозможно. Думаю, этот лес сохранился еще со времен династии Плантагенетов, страстных охотников. Здесь легко представить себе вырывающееся из чащобы стадо диких вепрей, которые огромными клыками рвут подстилку из прелой листвы и обдирают кору с деревьев. Да, этот лес — самое подходящее место для старинных обрядов вдали от посторонних глаз. Сомневаюсь, чтобы. Клаус Фишер хоть раз попытался изучить все его уголки. Думаю, такие места ему не слишком приятны. Здесь он наверняка должен чувствовать себя потерянным.

Лес вокруг дома Фишера — чисто английское место. Впрочем, венценосные охотники — всего лишь игра моего воображения. Я слишком плохо знаю историю острова Уайт. Я могу назвать лишь одну монаршую особу, действительно сильно привязанную к данному месту, — это королева Виктория. После безвременной кончины своего супруга она долгие годы предавалась скорби в Осборн-хаусе. Однако Викторию никак нельзя назвать англичанкой. Во всяком случае, по крови. Она была немкой, как и наш хозяин. Наверное, не ошибусь, если предположу, что, как и Фишера, ее влекла сюда особая атмосфера уединенности. Здесь можно легко скрыться от мирской суеты.

Из леса открывается захватывающий вид на дом, на его высокие фронтоны, на мрачную одинокую башню, возвышающуюся над крышей. Дэннис сообщил мне, что в башне находится гостевая комната. Но на это я ответила, что не хотела бы там ночевать. Я не из пугливых, но спать в этой башне! Нет уж, увольте. Окна башни весьма странной конфигурации. Они очень узкие и так глубоко утоплены, что в этом есть нечто зловещее. Стекла не отражают падающий на них свет, а, наоборот, сгущают тени. Дэннис, ухмыльнувшись в ответ, заявил, что комната на самом верху предназначена для куда более высоких гостей, чем я.