Читать книгу "В чем фишка? Почему одни люди умеют зарабатывать деньги, а другие нет - Уильям Лейт"

же время не хотели. Вот такая метаморфоза.

Это крошечный остров. Вы можете плавать, читать, смотреть телевизор, сидеть в интернете. Вы можете принять на улице душ. Вы можете разгуливать нагишом по японскому саду и любоваться своим отражением в зеркалах (правда, если у вас лишний вес, это не доставит удовольствия). Для полного счастья мне не мешало бы быть постройнее.

Есть библиотека, спа, несколько ресторанов. Один из ресторанов – что-то вроде шашлычной для любителей охоты. Есть зал широкоформатных видеоигр (к примеру, можно забить пенальти в виртуальные ворота с виртуальным голкипером в натуральную величину). Я уже научился обставлять этого противника-робота.

Есть еще подводный ночной клуб. До него можно добраться только на катере или яхте. Вы причаливаете к платформе, напоминающей остров в открытом море, и по лестнице спускаетесь в скрытое под водой помещение. Один из охотников-любителей, а по совместительству представитель курорта, пригласил меня в шашлычную и пообещал рассказать об этом клубе, а потом организовать туда экскурсию.

Шашлычная находится частично в помещении, частично на улице. Сразу бросаются в глаза толстые куски мяса. По идее, на этом острове можно только ловить рыбу; здесь нет коров или буйволов, и это мясо, должно быть, привезли с материка, за сотни миль. Тем не менее оно наводит на размышления о наших соплеменниках, которые собирались по вечерам у костра, а лучший охотник раздавал самые сочные куски мяса своим фаворитам. Одни люди занимались охотой, другие – собирательством. Кто занимался собирательством? Возможно, женщины. Мэтт Ридли считает, что разделение труда способствовало более глубокому пониманию торговли и являлось залогом успешной эволюции человеческого рода. К тому же именно это отсутствовало у неандертальцев. Они были такими же умными и артистичными, как мы, они умели изготавливать одежду, но у них не было разделения труда, поэтому неандертальцы не разбирались в торговле, не занимались специализацией и не прогрессировали. Они просто сидели в своих пещерах, насупленные и угрюмые, как Ван Гог, и умирали с голоду. А теперь взгляните на потомков Homo erectus – человека прямоходящего. Мы на роскошном острове – с шашлычной, пиксельным голкипером и подводным ночным клубом – наслаждаемся жизнью и поедаем толстые куски мяса.

А вот и охотник-любитель. Я спрашиваю его, как создать подводный ночной клуб. Сначала, говорит он, вы его строите. А потом опускаете под воду.

Слушая его, я съедаю свою порцию мяса.

На следующий день я прогуливаюсь по японскому саду, принимаю душ, а потом читаю книгу и рисую дудлы, опустив ноги в открытый бассейн.

Я думаю о богатых людях, у которых брал интервью, – о Гилморе, Деннисе, Шугере, Шульце, Белфорте, Максе. Они все на чем-то фокусировались и делали это до тех пор, пока их видение не становилось кристально ясным. Они замечали то, чего не замечали другие, создавали нечто передовое и неожиданное. Они действовали – и мчались по каскаду событий, складывавшихся в их пользу.

Постер Брюса Ли для журнала. Защитные экраны для систем hi-fi. Втюхивание пятидолларовых акций богатым людям. Рекламирование воды как элемента роскоши. Создание сети кофеен, где люди будут проводить больше времени, следовательно, тратить больше денег.

Инновации сваливаются как снег на голову и изменяют целые сегменты рынка. Но участники этих сегментов будут каждый раз говорить себе, что им следовало предвидеть это.

Я вглядываюсь в море.

Я думаю о том, что если куда-нибудь долго вглядываться, то заметишь то, чего не замечают другие.

Вечером я сажусь на яхту, которая отправляется в подводный ночной клуб. На яхте всего горстка людей. Мы движемся по темной воде под темным небом. Будете в отпуске – обязательно побывайте в ночном клубе. На курортах их полно. И сюда тоже загляните. А вообще, у меня смешанные чувства насчет ночных клубов. Неужели все действительно завязано на сексе? Скажем, музыка – это своеобразное меню с намеком на то, будет ли у вас секс, получите ли вы от него удовольствие или, наоборот, пожалеете. Пока я об этом размышляю, в моей голове начинает звучать песня и я вижу длинные ноги, высокие каблуки и смазливые мордашки.

Я выхожу на платформу. В голове почему-то проносится мысль о буровых вышках. Вокруг ни женщин в мини-юбках, ни вышибал, ни торговцев кокаином, ни припаркованных в два ряда такси, ни бархатной ленты для торжественной церемонии перерезания по случаю прибытия в эту клоаку такой сексуальной суперзвезды, как вы.

Я спускаюсь по лестнице.

В конце лестницы находится бар со столами и стульями, уборными для мужчин и женщин и большими окнами, чтобы вы могли любоваться окружающим подводным миром. Вода доходит до самого верха окон, как в аквариуме. Атмосфера напоминает фойе отеля с красивым панорамным видом. Современный мир не впервые поражает меня, напоминая фойе отеля. Вы можете принести сюда ноутбук и сидеть работать. Пожалуй, я так и сделал бы. Это место будоражит мои креативные соки. На самом деле уже взбудоражило: меня посетила отличная – хотя, может, самая неудачная в мире – бизнес-идея. Жак Кусто и Говард Шульц отдыхают. Надо будет поразмыслить над ней.

Я смотрю на посетителей бара. Они богаты. Они любят быть под водой, но хотят оставаться сухими.

Интересно, а как здесь убирают туалеты? Все это спускают прямо в море или днем поднимают наверх и грузят на катер? А потом куда? 

* * *

На следующий день я перемещаюсь на еще более роскошный остров. Я добираюсь туда на скоростном белом катере. Мы разрезаем носом воду цвета сапфиров. Вокруг сотни, тысячи островов. Некоторые из них даже не острова, а чуть выступающие над водой песчаные косы. Здесь все знают, что, если вода поднимется хотя бы на десять сантиметров, многие из этих островов просто исчезнут. Они будут первыми тревожными звоночками надвигающейся катастрофы.

Вхождение в 1 процент богатых людей вызывало у меня синдром повышенной тревожности. Я, как и все, хотел принадлежать к 0,1 процента богатейших людей, поэтому нахожусь здесь, на этом пожирающем топливо катере. Мне нравится, как он разрезает воду, мне нравится эта пенистая волна, этот шум. Этот контраст ярко-белых углеродных паров и глубокого синего фона.

Мы прибываем на более роскошный остров. Он очень маленький. Но к вашим услугам винный погреб мирового класса, шикарные рестораны и меню подушек. Вы можете выпить вина на тысячу долларов и не опьянеть. У каждого есть дворецкий. Этакая миниатюра фешенебельного Мейфера или Верхнего Ист-Сайда на затерянном острове в Индийском океане, как будто приезжающие сюда богачи не знают, что такое роскошь. Тем не менее и здесь стараются поразить их воображение.

Я иду к своему «океанскому бунгало» в сопровождении дворецкого, молчаливого и очень обходительного, что вызывает у меня обычное в таких ситуациях чувство неловкости.