Читать книгу "Корсиканский гамбит - Сандра Мартон"

Взгляд ее скользнул к закрытой двери ванной, и она облегченно вздохнула. Значит, он был в ванной. Она представила себе, как он стоит за дымчатым стеклом душа, его стройное обнаженное тело, его лицо, упрямо подставленное под бьющую сверху струю воды.

Сердце сумасшедше забилось. Она знала все это в подробностях потому, что накануне вечером, оставив лошадей в конюшне и вернувшись в замок, они вместе принимали душ.

– Ты куда? – спросил Макс, заметив, что Франческа направляется в свою комнату.

Вдруг она почувствовала странную робость.

– Мне надо принять душ, – ответила она, отчего он заулыбался и заявил, что это прекрасная идея. Потом она помнит лишь то, что оказалась в своей комнате и, дрожа и волнуясь, ждала, когда он снимет с нее одежду и на руках понесет в ванную.

– Я хочу тебя искупать, cara, – прошептал он и стал медленными движениями намыливать ее тело, потом с величайшей осторожностью смыл пену, при этом каждое прикосновение его рук источало столько любви, что под конец Франческа не выдержала, колени ее подогнулись, она со стоном выдохнула его имя и, упав в его объятия, губами прильнула к его мокрой груди. – Любимая, – прошептал Макс и стал покрывать ее тело горячими поцелуями, а потом, притянув к себе, быстрым толчком вошел в ее женскую глубину. Негромкий стон, похожий на всхлип, вырвался из ее груди, и она почти тотчас взмыла куда-то, ощутив неописуемое блаженство, волнами пронизывающее все ее существо, а вода, льющая сверху, омывала их слившиеся тела.

Я люблю тебя, Макс, думала она, точно так же, как тогда, на цветущем диком лугу, но вслух ничего не произнесла, слова остались невысказанными, потому что даже в эту минуту экстаза предательский голос внутри ее нашептывал, что он все еще не сказал ей правду и что она до сих пор не знает, как он к ней относится и зачем привез ее сюда.

Франческа с ужасом почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Ты не ребенок, строго сказала она самой себе, и должна понимать, что заниматься любовью и любить – это далеко не одно и то же. Он хочет обладать тобою. Его тянет к тебе. Разве этого не достаточно? Если ты влюбилась в Макса, это еще не значит…

Макс, приподняв ей подбородок, внимательно посмотрел ей в глаза.

– Франческа? Что такое?

– Ничего, – ответила она. – Просто мыло в глаза попало.

Заулыбавшись, он заявил, что за ней нужен глаз да глаз, а потом, обернув ее огромным полотенцем, не спеша вытер с головы до ног, после чего полотенце было отброшено, его сменили руки и губы Макса, а она снова прильнула к нему, повторяя за ним жаркие, сокровенные слова.

Теперь, лежа на постели, согретой проникающими в комнату солнечными лучами, Франческа вздохнула и позволила себе расслабиться на мягких шелковых простынях. Ей вспомнился сон, который разбудил ее. Каким бы сумбурным он ни был, конец его весьма правдоподобен. Она действительно сделала свой выбор, и отнюдь не во сне. Она знала теперь: то, что Макс говорил про Чарлза, – скорее всего, правда. Конечно, ей до сих пор известно далеко не все, но она убеждена: Макс Донелли не из тех, кто способен на ложь, мошенничество или воровство. Он человек чести, и она любит его.

Вчера все изменилось, и вчерашняя ночь стала ночью радости и чуда, навсегда избавив их от горечи и разочарований, стоявших доселе между ними. Они обедали при свечах на садовой террасе и говорили, говорили, узнавая друг о друге все больше. У Макса была страсть к американскому футболу; она была убеждена, что эта игра лишь оправдывает насилие. Он любил молочный шоколад; она обожала горький. Оба любили классическую музыку. Все, что написано после 1900 года, Макс категорически называл декадентством.

Франческа рассказала ему, каково ей было, когда ее сразу после смерти отца отправили в закрытую частную школу.

– Но как же твоя мама пошла на это? – спросил Макс с таким недоумением на лице, что на сердце у нее потеплело.

– Мне кажется, теперь я ее понимаю, – ответила она. – Ей нужно было налаживать свою жизнь.

– Ну и как, удалось?

Она раскрыла было рот, намереваясь сказать, что год спустя мама встретила Августуса Спенсера, и вдруг осознала, что упоминание отчима неизбежно приведет к разговору о Чарлзе. А здесь, за этим столом, места для него не было. Отныне Чарлз стал лишним в их отношениях с Максом. С этим все решено.

Поэтому она просто улыбнулась:

– В конце концов – да. А твоя мама? Она была счастлива здесь, на Корсике?

– Мне кажется, да. Она скучала по отцу, но у нее были друзья.

И у нее был ты, подумала Франческа, глядя ему в лицо. А что еще можно пожелать?

Они проговорили долгие часы, много и легко смеялись, стараясь безо всякого повода коснуться друг друга, только с восходом луны их разговоры прекратились сами собой.

– Я хочу любить тебя, cara, – порывисто прошептал Макс.

Ответ был в ее глазах. Он целовал ее, пока над их головами не зажглись звезды, тогда он поднял ее на руки и понес в спальню; звук его шагов отдавался в безмолвных залах и на старинных лестницах замка, а она, прильнув к нему, прижала свое лицо к его груди. Он принес ее в эту комнату, в свою постель, и они любили друг друга до самого рассвета.

Легкая улыбка тронула губы Франчески. Все получилось совсем не так, как она ожидала. Некоторые женщины говорили, что это больно, но она испытывала лишь удовольствие. Даже кроби не было, хотя Макс наверняка понял, что он ее первый мужчина. Она была так застенчива и одновременно так полна желания. А потом, потом Макс крепко прижал ее к своему разгоряченному телу, уверенным жестом положил ей руку на живот, и она заснула крепким сном.

Она села в кровати, с наслаждением потянулась, так, что простыня и мягкое хлопковое одеяло скользнули к ногам, и посмотрела на закрытую дверь ванной комнаты. Макс все еще был в душе. С едва заметкой улыбкой Франческа отбросила покрывало, встала на ноги и облачилась в рубашку, которая валялась на краю просторной кровати.

Она пойдет к нему, под душ, решила девушка, пересекла комнату, тихо вошла в ванную и, скинув с себя рубашку, шагнула в душевую кабинку. Во рту пересохло, когда она открывала дверь душа. Вот Макс удивится, когда она сзади прижмется к нему.

Брови Франчески нахмурились. В ванной и душе было пусто. Макса не было.

Но где же он тогда? Может, пошел за кофе? Должно быть, так. Он не мог оставить ее одну сегодня после того, что…

Она просияла, услышав, как открылась дверь спальни.

– Макс, – прошептала она и, повернувшись, ринулась в комнату. – Наконец-то, – с радостной улыбкой сказала она. – А я думаю, где ты…

– Buon giorno, signorina.

Это был не Макс. Вошла служанка, неся в руках поднос с кофе и тактично стараясь не смотреть на кровать со смятыми простынями.

Франческа почувствовала, как заливается краской. Хороша же она должна быть сейчас, со спутанными, рассыпанными по плечам волосами, в рубашке Макса, из-под которой торчат голые ноги, да еще сзади смятая кровать, напоминающая о сцене любви. Ну и что? Ей совсем не стыдно быть возлюбленной Макса!