Читать книгу "Дегустация Индии - Мария Арбатова"

Благодаря дождям и землетрясениям башня наклонилась, как Пизанская, но, говорят, высеченные суры из Корана не дали ей рухнуть. Увы, венчающий купол суры не удержали. И в каком-то смысле сейчас она стоит без головы.

Вокруг стоят останки первой построенной в Индии мечети Кувватуль-ислам, осколка первой индийской мусульманской столицы Раи Питхора. Столицы в Индии менялись невероятно часто.

«Штука, приносящая счастье» – семиметровая металлическая колонна с надписями на санскрите стоит здесь с V века нашей эры. Каким образом она сделана нержавеющей, не понимает никто, особенно учитывая, что на 99,72% состоит из железа. Отсюда и слухи про инопланетный металл. Потереться об нее больше нельзя. Во избежание того, что железяку протрут спинами до дыр, поставлен забор.

– Шумит, объясни как физик, – спрашиваю я, – из чего сделан столб?

– Не знаю. Но это очередное доказательство того, что индийцы самые умные. У нас даже пластическая медицина была до Рождества Христова, – Шумит попал на любимую тему, – весь мир боится экспансии китайцев, но не понимает, что властвовать на планете скоро будут не китайцы, а индийцы.

– Почему?

– Во-первых, китайцы ограничивают рождаемость, а мы – нет. Через несколько лет мир это почувствует. Во-вторых, китайцы все одинаковые, а мы разные, даже по физическим параметрам. В-третьих, они долго жили при тоталитаризме, ходили и думали строем. Даже если посмотришь, как двигается китаец и как двигается индиец, ты поймешь, насколько зажат первый и насколько свободен второй. Так же и с жизненной стратегией. Мы медленно покупаем все мировые компании, мы никогда не воюем, мы завоевываем мир интеллектом и добротой и учим быть такими же терпимыми, как мы...

– Это вы терпимые? Посмотри на индийских фанатов!

– Фанаты – отдельные темные пятна. Но счастье для планеты, что мы так быстро размножаемся и начинаем активно влиять... Эра Водолея – это индуизм плюс электрификация всей планеты.

– Хотите предложить планете своих кумиров?

– Да она сама их уже взяла. Основные деньги нашим святым и гуру за поиски истины платят как раз западники. Напоминаю, что «кумир» на нашем языке – это крокодил. Я первое время в России все время смеялся!

Фанаты в Индии свирепеют в самых неожиданных местах. Например, одна туристка искупалась нагишом в священном озере возле города Пушкар и, почувствовав себя просветленной, не одеваясь пошла в отель по этой пустынной местности. Довольно скоро вокруг отеля появилась толпа вопящих фундаменталистов, потребовавших, чтоб полиция забрала нудистку в тюрьму на три месяца.

В этом же Пушкаре группа туристок из Израиля начали обнаженными танцевать у святынь. Так вот, забирать их приехала вся полиция города с автоматами наперевес, словно это были не голые еврейки, а обвешанные взрывчаткой шахидки. Ясное дело, всей полиции захотелось полюбоваться на голых женщин.

В этом же районе на1000 рупий по требованию фанатов были оштрафованы новобрачные туристы. Они осквернили жизнь фанатов только тем, что прилюдно поцеловались.

...Чтобы обойти все каменные останки Кутуб-Минара, нужен был целый день. Но огорчили уже первые шаги. Местные жители, а кроме нас, западных туристов не было, без особых проблем используют дальние уголки исторических святынь как туалеты.

Гуляющих по архитектурному комплексу толпы. Все семьями, в нарядных традиционных одеждах. Восхитившись памятниками, они рассаживаются в тени и раскладывают на траве принесенные продуктовые запасы. А потом идут в те же памятники по нужде, поскольку наличие туалетов администрацией не предусмотрено. И никто из фанатов их не преследует, поскольку целоваться возле святыни в их понимании грех, а испражняться – естественная потребность.

Если возле «Ворот Индии» мы подвергались эмоциональной экспансии как потенциальные «подаватели», на рынке – как потенциальные покупатели, на улице музыкальных магазинов – как европейские женщины, то здесь наша группа из литераторов обоих полов стала главным экспонатом. Целые семьи, остановившись, довольно хамски глазели на нас, показывали пальцами, а дети передразнивали наши обращения друг к другу.

Ранжана потом объяснила, что это были мусульмане из деревни, которые никогда не видели живых европейцев. Тем не менее поражало, что страна, бывшая двести лет британской колонией, устроила себе такой железный занавес в смысле видеоряда, что западным образом одетые люди вызывали в мировом туристическом центре реакцию, как в далекой африканской деревушке.

...По стенкам мечетей, траве и дорожкам носились дружелюбные бурундуки, свистящие как резиновые игрушки. А над ними летали и орали крупные зеленые попугаи. Между первыми и вторыми возникали живописные разборки за брошенный туристом кусок, но не кровопролитные.

Глаз радовали совсем уж глобализационные кадры: на камне многовековой давности бурундук счастливо облизывал последнюю каплю американской колы из брошенной мусульманским ребенком банки.

Мой организм уже был переполнен памятниками архитектуры и рвался на банкет, просто потому, что там можно было посидеть в уголочке со стаканом ледяного сока. Через пару часов мне удалось это сделать перед тарелкой «рассгулла» – сладких творожных шариков, приправленных розовой водой.

Оказавшись не на сцене сборища, а в партере, я рассматривала, как строятся местные межличностные связи внутри знакомых мне два дня людей. И – о ужас! – все, что я читала о кастовом обществе, оказалось видным невооруженным глазом.

Ну, например, студенты не подходили к еде до того, как не нагрузили свои тарелки преподаватели. Были и студенты, которые вовсе сидели со стаканом воды вдалеке. Видимо, из низших каст, еще не преодолевшие комплексов.

Или, например, когда преподаватель просил студента или официанта принести ему что-то, он не благодарил ни кивком, ни взглядом. Низший по касте и статусу воспринимался как механизм.

– Иерархия здесь строится не вокруг кастовой лестницы, а вокруг понятия положения «учитель—ученик». Окажись я в этой ситуации в роли студента, я бы не стал разбираться в кастовой принадлежности моего учителя. «Спасибо» у нас редко произносят вслух, параметры многих взаимоотношений уже давно негласно прописаны, – говорит Шумит. – «Учитель—ученик» – прототип взаимоотношений детей и родителей, но это наши отношения – вам их не понять!

Еще как понять! Унылый патриархат в этом виде у нас кончился в 17-м году. Шумит лукавит про кастовость, он 20 лет живет в Москве и, навещая родню, заезжает в свою маленькую закрытую либеральную Индию. А на большую Индию экстраполирует российский уклад, натягивая его стереотипы на индийское феодальное тело.

Уже за первые два дня в Дели я услышала в разговорах индийских славистов, цвета местного общества, тему кастовых перегородок: «Ну, вы поймите, она же не из высокой касты! Я его очень уважаю, он поднялся из самых низов! Водители – это профессия низких каст... Он так посмотрел потому, что мы „большие люди“...»

– А вот такое допустимо, – соглашается Шумит, – в Индии нереально, чтобы таксист зарабатывал больше, чем врач или профессор. И простой бизнесмен в былые дни был внизу табели о рангах, но сегодня, в эпоху интеллектуального бизнеса, отношение к деловым людям поменялось.