Читать книгу "Привет, грабли! Да, снова я - Елена Лабрус"

— Он всё так же хорош? — усмехнулся «покойный», выдохнув ей в лицо дым.

Я ждала чего угодно: раболепства, покорности, льстивого угодничества. Но она вдруг сказала:

— Куда лучше, чем ты.

Так же как я, Влад Горчаков на мгновенье опешил, но ей этого хватило — Кира вырвалась, скатилась с кровати и схватила каминную кочергу.

— Он сказал какой особняк хочет купить Астахов. Но вряд ли ты получишь эту информацию от меня.

— Сдаюсь, сдаюсь! — картинно поднял руки мужчина и засмеялся. — Серьёзно?

Он лениво затушил сигарету, даже на неё не глядя.

Сука! Он же и так знает. Ему рассказала сестра. Поэтому ржёт. Да так нагло.

Переживала я, словно смотрела кино.

Но Кира, похоже, ничуть не уступала ему в сволочизме.

— Совершенно серьёзно, — усмехнулась она. — А знаешь, что забавно? Что вы оба спросили, где я возьму деньги, чтобы его купить. Так вот. Всё просто: вы оба мне и заплатите. Его родители — за то, чтобы я не отнесла в полицию запись, что приберегла на чёрный день. А твоя сестра — за то, чтобы ваши тайны остались только вашими, — так и не выпуская кочергу из рук и зорко следя за Владиком, она говорила и продолжала собираться: надела туфли, повесила на плечо сумочку. — Ну или взамен у твоей нищей сестры я попрошу этот особняк. Какая ирония, правда?

— Ты не посмеешь, — как зверь, готовый к броску, привстал он в кровати.

Кира выставила вперёд кочергу.

— Не дёргайся, Владик. И не делай глупостей. А то Змей расщепит предмет у тебя в штанах как свой язык на две части. А записи, что у меня есть, тут же попадут в нужные руки, если я не вернусь.

— Змей? — искренне удивился Горчаков, даже ужаснулся. — Он жив?

Глава 75

— Да, любовь моя. Я спасла твоему секунданту жизнь, которую ты посчитал настолько ничтожной, что, раскроив ему череп, оставил подыхать, даже не убедившись умер ли он. Нет, ты не избавился от свидетеля, как думал.

— Сука, ты сказала мне, что он мёртв.

— Мало ли что я сказала. Я спасла его, Влад. Выходила, вылечила. И теперь он предан мне как собака — это раз. Два — у меня есть свидетель. А три — он придушит тебя собственными руками, если со мной что-то случится. Он бы уже это сделал, если бы знал, что ты жив. Но это ведь нетрудно устроить, правда? А потом кто будет искать давно умершего князя Горчакова?

— Ты не посмеешь, — зло процедил он сквозь зубы.

— Поверь мне, посмею, — опустила она кочергу. — Я долгие годы ждала своего часа. И этот шанс я не упущу.

— Я утащу тебя за собой. Ты соучастница, — слез он с кровати.

Я всегда знала, что голый мужчина не выглядит ни воинственно, ни мужественно, даже такой, как этот. В лучшем случае тянет на античную статую. И сейчас имела возможность воочию в этом убедиться. Даже в простой повязке на бёдрах он выглядел бы внушительнее. А так…

И Кира не сдержала смешок.

— Я всего лишь свидетель, любовь моя. Несчастный, запуганный свидетель. А ты… Тебя посадят. За все старые прегрешения, расплаты за которые тебе удалось избежать, умерев. И за всё, что накопилось за эти годы. Какая ирония, — швырнула она кочергу ему под ноги, и он подпрыгнул как цирковая собачка. — Все эти годы ты искал сокровища, а они всегда были у тебя под носом. Но теперь они мои. А ты собирай свои вещички и уматывай отсюда. Этот дом — мой.

— Хм… — задумчиво хмыкнула я, глядя как Кира уходит. Как закрывается за ней дверь. Как стоит, не шелохнувшись, посреди будуара Владик Горчаков. Впрочем, это, оказывается просто запись закончилась, поэтому он застыл. — А я бы на его месте всё же догнала бы её и придушила. Неужели он испугался? — сказала я вслух.

— Вряд ли, — покачал головой отец. — Меня больше беспокоит, что он сбежит. Или по крайней мере попытается. А вот тебе стоило бы волноваться о том, что эта дама получила сведения от бывшего мужа.

— Мне? — фыркнула я и подскочила. — Мне стоит волноваться? Это ты, между прочим, притащил его работать в свою компанию. Это твой великий проект, папа. И да, это я сказала ему про Абамелек. Но только потому, что именно там и состоялась их чёртова дуэль. Да и ценность у этой информации, прямо скажем, нулевая. Об этом уже кто только не знает.

— Важно не то, что информация сомнительной свежести, важно, что он её донёс.

— Думаешь, у него был выбор? Она же просто загнала его в угол, — и сама удивилась я, что ещё защищаю этого засранца. — Эта сучка соврёт и глазом не моргнёт. Не факт, что информацию она получила от Савы. Не факт, что с ним спала. Куда важнее, что он помолвлен, папа. У Савелия Демидова в Америке всё это время была невеста. И вчера она прилетела. С кольцом на пальце. Так что… плохо работала твоя разведка.

Редко я видела своего отца обескураженным. Но, в последние дни аж второй раз. И второй раз из-за Савелия.

— Не может быть, чтобы я в нём так ошибся, — встал Король Лев, но вид у него был как у Акелы, который промахнулся. Он снова покачал головой. — Не может быть…

Всё с таким же потерянным видом он пошёл к двери. И на ходу потянувшись к телефону, так и вышел, словно забыв про меня. Но я слышала кому он звонил — Лису.

А мне чёртов детектив фотки так до сих пор и не прислал. Но ничего, никуда не денется — спущу с него его толстую лисью шкуру голыми руками, если не пришлёт.

— Что это с ним? — вошла, оглядываясь на моего отца, Дашка.

— Стрелецкая… — вздохнула я. Но ей были не нужны мои слова.

Она крепко меня обняла и положила голову на плечо.

— Прости меня.

— Это ты меня прости.

— Мы расстались с Латышевым.

— К Демидову приехала невеста.

— Что будем делать?

— Напьёмся?

— Я не могу. Я беременна от этого козла.

Етишкин пряник! И я, возможно, тоже от своего.

— Так вот о чём ты хотела мне сказать? — догадалась я.

— Угу, — подняла она голову.

Я сжала её худенькие плечи.

— Не сцы, подруга, прорвёмся. Родим. Вырастим. Воспитаем.

— Звучит жизнеутверждающе, — улыбнулась она.

— Ну пошли хоть по молочному коктейлю вдарим тогда. Мне столько всего нужно тебе рассказать.

— А мне столько всего услы-ы-ышать…

Глава 76. Савелий

Нет ничего глупее, чем оправдываться за то, чего не делал.

Когда тебя неправильно поняли, а ещё хуже — оклеветали.

Но в жизни бывают разные ситуации.

И Сава ждал, что снова ему придётся каяться в том, чего он не совершал.