Читать книгу "Счастливое Никогда. Уютное Нигде - Марина Бреннер"

- Ты с ума меня сведешь...

- Ты тоже, конфетка. Какая же ты красивая!

Она застонала в ответ на слова, погладившие сердце и выгнулась в ответ на прикосновения руки, безумствовавшей между ног.

Меридит распахнула широко глаза, до этого прикрытые, но вокруг была лишь тьма, пересеченная тонкими сияющими нитями ночного света и пересыпанная блестками свечей и звезд.

Ночь вторглась в спальню, выбив дверь пинком ноги. Забросала блеском пол и постель, притушила огни настенных факелов, расцветила и перекрасила глаза лимбрия из кофейных в серебрянные.

А может, и не вторглась так грубо...

Может, просто вошла, как входил сейчас Элиджар в желанное тело: мягко, но требовательно одновременно. Лаская и подчиняя.

- Еще, - требовала Меридит то ли у него, то ли у ночи, оплетая поясницу любовника ногами и устремляясь навстречу - Еще, пожалуйста!

Это было потрясающе! То, что происходило сейчас - было просто потрясающе. С ним всегда было потрясающе, как и ему с ней, но сейчас... просто, как в первый раз!

В самый первый.

И этого потрясения никогда не понять тому, кто любит лишь тело и совокупляется только телом и с телом - бесполезно.

Он вышел из нее, но только лишь за тем, чтобы лечь на спину и привлечь к себе расплавленную лаской женщину.

Меридит выдохнула, когда оказалась сверху и почувствовала в себе раскаленную жгучую мощь.

Двинулась, сперва осторожно, затем осмелев. Уперевшись ступнями в стальные плечи, отклонилась слегка назад, облив волосами ноги любовника.

- Красота... какая... - оборванно и жарко прошептал он.

Пальцами разведя губки блестевшие от влаги, погладил клитор и вдруг, резко перевернувшись, прижал любовницу к постели.

Чуть сжав горло рукой, а поцелуем губы, вторгся языком в рот, а членом в суть, вошел до конца, резко и даже как - то хамски, словно стараясь слиться с парой полностью, отдать ей себя и забрать ее себе. Стать единым целым, переливаясь и вливаясь в нее.

- Кончай, - прошипел едва слышно, чувствуя уже близкие спазмы содрогающегося от невыносимой сладкой боли тела - Не жди меня, кончай...

Меридит взвыла раненым зверем, изливаясь мирриадами тонких струек и распадаясь на миллионы острых блесток, как всего лишь тысячи секунд назад распадалась ночь...

Вслед за этим взрывом немедленно последовал и другой, ударивший внутрь, в суть сильной струей и...

...взорвался Мейрд!!!

Больше не было ничего.

Ровно тысячу секунд.

...Когда тысяча секунд прошла, Меридит открыла глаза, почему - то боясь увидеть разорванное, разбитое ночное небо...

Но увидела только темный потолок со скользящими по нему сполохами каминного пламени.

- Где ты был раньше, Элиджар? - вопрос - выдох, одновременно с биением загнанного сердца - Где ты был раньше, где ты шлялся, когда я еще была глупой и умела любить?! Почему ты так опоздал?

Она разрыдалась. Грязно и отвратительно разрыдалась, как пьяная баба в дешевом кабаке. Меридит Брангдорская сейчас ревела коровой, не в силах унять слез.

Первый раз в жизни. Сердце плавилось и текло наружу сквозь глаза огненными каплями.

- ГДЕ? ТЫ? БЫЛ?

И, прижав к себе трясущееся, смятенное истерикой тело пары (теперь уже совершенно определенно - пары!), он ответил глухо и тяжело:

- В зверинце, Меридит. В Удаайпуре. Прости... я не хотел говорить.

Глава 19

Если вспоминать все до мельчайших подробностей, можно сойти с ума. И знаете, почему?

Нет, дело не в каких - то тайнах или ограниченных возможностях нашего разума, или в лени, или в страхе...

Дело в другом.

Воспоминания это не картинки, застрявшие в голове, как штопор в рассыхающейся винной пробке.

Воспоминания это стекло. Разбитые разноцветные части жизни, перемешанные между собой. А иногда перемолотые в труху... Иногда мы достаем их с полок и тщетно, долго, раня руки, пытаемся сопоставить в рисунок.

И выходит такой бред... Ну, или витраж.

Вот поэтому Элиджар, младший детеныш из последнего помета, один из выживших в тяжелую, засушливую пору, не любил воспоминаний.

Привыкший жить одним днем, рассчитывать только на себя и заботиться только о себе, теперь он искренне недоумевал, с чего это ему пришло в голову взять на себя ответственность за целое Королевство?

За женщину. За призраков этой женщины. За ребенка этой женщины.

С ума он спятил, что ли...

Какого то Горхатского сына он должен вытирать им всем сопли!

- Прости, Меридит. - шептал лимбрий, зарывшись лицом в теплые волосы - Прости. Прости меня.

Вот и не хотел он вспоминать ничего! Не хотел ни вспоминать, и даже пальцем бы не пошевелил ради кого - то другого, неблагодарное это занятие!

Меридит уже не рыдала. Закусив губы, зажав рукой рот, она зажмурила глаза и тряслась всем телом, как от студеного ветра. Если бы ей довелось стоять совсем голой в зимнем поле, она не дрожала бы так; просто ноги тонули б в снегу, да живот и грудь хлестал ветер.

- Хочу... кофе. - вдруг сказала она, сминая пальцами простынь - Большую кружку.

На "большой кружке" тон прозвучал ровнее, а дыхание перестало напоминать шторм.

- Хорошая идея. - кивнул оборотень - В самом деле! Давай кофе выпьем? Кофе с молоком и сахаром. И с булками. Пока кухарка спит, я сопру в кухне.

Он метнулся в кухню со скоростью ветра. Она хочет кофе. Значит, будет ей кофе! Горхатова задница, да он и из - под земли достал бы этот сраный кофе, если б его не было в доме!

Метнулся быстро и вернулся быстро. В спальню вошел, хихикая и скалясь. Поставив поднос прямо на смятую постель, потер ухо.

Меридит села, поджав под себя ноги и натянула покрывало по самые глаза.

- Что смеешься, кот?

Фыркнул в ответ:

- Кухарка не спала, оказывается... Прилепила полотенцем в ухо! Но я оправдался. Сказал, что это все для тебя.

Принцесса хихикнула и взяла тяжелую чашку. Запах кофе ударил в ноздри, вкус молока и ванили танцевал на языке и в горле, растопил, согрел душу.

- Что за зверинцы, Элиджар? - спросила она, откусывая от булки огромный кусок - Те шамые? Самые...

Лимбрий забрал у ней булку, разломил на мелкие куски и один из них закинул себе в рот.

- Те самые, да. Слышала о них?

Принцесса кивнула:

- Они же запрещены, вроде?

Лимбрий прожевал кусок мятного теста и растянулся на покрывале. Меридит, отставив кружку легла рядом и прижалась щекой к груди любовника. Девушке просто нравился стук его сердца - размеренный, живой и глухой.