Читать книгу "Убийство в Пражском экспрессе - Иван Любенко"

Клим Пантелеевич извлек из внутреннего кармана почтовый конверт и, бросив на стол, предложил:

— Взгляните, если хотите.

Милосердов кивнул. Он распустил в руке веером фотографии, будто карты, и с невинным видом изрёк:

— Там действительно я. И, в самом деле, стою у синематографа. Ждал даму сердца. Мы с ней встречаемся по этим дням. Пожалуй, я предвосхищу ваш вопрос относительно её личности и замечу, что она замужем и потому останется для всех инкогнито. Вы бы лучше, Клим Пантелеевич, не теряли времени. Начинайте уже мазать спиртом висок, чтобы избежать заражения от пули. Так или иначе, вам придётся сдержать слово.

— Я восхищён вашим самообладанием. Вы и впрямь достойный соперник. Вижу, пришло время предъявить главную улику.

Ардашев положил на стол ещё одну фотографию и сказал:

— Фото в день убийства Бараевского. Я и не думал, что оно существует. Фотограф, привыкший снимать вас через стекло в указанные дни недели, сделал, на всякий случай, и этот снимок. Как видите, вы запечатлены вместе с поручиком, когда он пришёл к вам на последнюю встречу. Бараевский приостановился на миг, минуя вас, и вы оба попали в кадр. Сообразительный фотограф уже не стал отсылать эту фотографию в Хеб. Он понимал, что рано или поздно за ней придут, и он продаст её. Так и случилось. Я купил её за тридцать крон. Теперь всё сходится: и письмо поручика, и ваши фотографии с ним и без него, и взрыв в Хебе, и убийство Бараевского, и остальные ваши смертоубийства. Поверьте, всего этого, включая шпионство, хватит, чтобы вас повесить раз семь. Но будет достаточно и одного.

Милосердов, не сводя глаз с Ардашева, отступил назад, его рука скользнула в правый боковой карман пиджака, но в спину ему упёрся ствол пистолета.

Директор гимназии покосился назад и изрёк:

— Кто там тычет в спину? Господа, избавьте меня от этих умалишённых!

— Советую не двигаться.

— Вы хотя бы представились, шут гороховый!

— Капитан Гампл, контрразведка.

— А что в вашей лилипутской контрразведке недобор? И уже набирают из цирка? — рассмеялся Милосердов.

Левая рука чехословацкого офицера скользнула в правый карман пиджака Милосердова и ненароком пересекла правую руку, держащую пистолет. Теперь обе руки Гампла за спиной Милосердова оказались скрещены. И последний, поняв это, молниеносным поворотом корпуса вышел из зоны возможного поражения и с такой силой ударил капитана правым локтем в подбородок, что тот отлетел назад. В тот же миг в руке Милосердова мелькнула опасная бритва. Он схватил сидящего рядом Кисловского за подбородок и, приставив к горлу лезвие, потащил заложника к выходу, как мешок. Вдруг прогремел выстрел. Мозги Милосердова разлетелись по стене, и он рухнул вместе со стариком.

— Простите, господа. Не выдержал. Уж больно наглый тип… был, — виновато выговорил Ветлугин, помогая Кисловскому подняться.

— Благодарю, штабс-капитан. Вы избавили чехословацкое правосудие от лишних трат, — похвалил офицера Ардашев.

— Как сказать, как сказать, — недовольно поморщился капитан Гампл. — А остался бы жив, распутали бы всю агентурную сеть.

— Позвольте, господин Ардашев, господин штабс-капитан и пан Гампл, выразить вам искреннюю признательность за оказанное содействие. Поверьте, вы оказали будущей новой свободной России неоценимую помощь. И я отражу это в послании Верховному Главнокомандующему, — пообещал представитель адмирала Колчака Рапальский.

— Послезавтра выйдет передовица о разгроме большевистской шпионской шайки в самом центре Европы! Ардашев — гроза Коминтерна! Так и напишу в утреннем номере! — изрёк редактор «Славянской зари» Ефимов.

— Прошу вас, Пётр Фёдорович, не упоминать ни меня, ни моего помощника. Красного резидента разоблачил исключительно капитан чехословацкой контрразведки. А мы лишь выполняли его указания, не правда ли, пан Гампл? — перешагивая через труп, проговорил Клим Пантелеевич.

— О, да! Вы отлично справились с моим поручением пан Ардашев. Благодарю.

Кисловский уже пришёл в себя и, прижимая носовым платком место пореза на шее, объявил:

— Надеюсь, господа вы понимаете, что никакого жребия не предполагалось. Пришлось разыграть спектакль. Автор пьесы и режиссёр — господин Ардашев. Благодарю всех за искренние стремления помочь своей стране. Сопровождать деньги будет Владимир Константинович Агапов из «Руссо-Балта». У него в России осталась семья, и, я надеюсь, он сможет её вывезти. Это не обсуждается. Поэтому прямо сейчас в Хеб отправится господин Агапов в сопровождении штабс-капитана Ветлугина…

— И детектива Ардашева, — добавил Клим Пантелеевич.

— Как? И вы поедете? — удивился Кисловский. — Я хотел было вас об этом попросить, но, положа руку на сердце, постеснялся. Вы и так сильно нам помогли. Но теперь буду вдвойне вам признателен, дорогой Клим Пантелеевич.

— Не стоит благодарностей, Никанор Евграфович.

Он повернулся к Войте.

— Вацлав, отдыхайте. Объявляю два дня выходных. Премиальные получите сразу после моего возвращения. Честь имею, господа!

Эпилог

г. Хеб, аэродром школы авиаторов.

Вторник, 23 декабря 1919 года, 9 часов утра.

Огромный, похожий на взлетающего лебедя «Фарман Ф.60 Голиаф» долго бежал по взлётной, расчищенной от снега, полосе и, наконец, оторвался от земли. Плавно набирая высоту, бомбовоз уходил всё выше и выше.

Два человека, большой и маленький, держась за руки, провожали двухмоторную птицу глазами до того момента, пока она не исчезла в сером декабрьском небе.

— Ну что, Павлик, поедем домой?

— В Россию? Мама говорила, что только в России наш дом, — простодушно ответил малыш.

— Даст Бог, вернёмся и в Россию. А пока мы живём в Праге. Поедешь на поезде в Прагу?

— Да! Хочу на поезде!