Читать книгу "Статистике вопреки - Алиса Евстигнеева"

Долго шли по Кронверкской набережной и, сами того не ожидая, попали на разведение Троицкого моста. Я зябла, и мне на плечи опустился его пиджак. И даже мой прагматичный ум оценил волшебство момента. Правда, ровно до того момента, пока до меня не дошла одна простая истина.

— Лёш, а мы с тобой берегом не ошиблись?

Лёгкое удивление, а потом и дикий хохот с его стороны.

— Всё, застряли. Алька, я — дурак.

— Даже спорить не собираюсь, — скрестив руки на груди, хмыкнула в ответ.

— Это всё ты, — не обиделся Орлов. — Я слишком рад тебе был, чтобы думать о таких мелочах.

— Если ночевать на улице для тебя мелочь…

— Да ладно тебе, несколько часов погуляем ещё… Ну или, в конце концов, на челнок пойдём… Или нет, они только по выходным. В любом случае, такси никто не отменял. Но это долго… И какая жалость, что мосты все разом не разводят, да?

Он потешался надо мной и даже не пытался скрыть этого.

Недовольно клацнула зубами, позабыв всякое лирическое настроение, что бродило во мне ещё пару минут назад.

— Издеваешься?

— Не то чтобы…  Альбуцид, выдохни. Где твой дух авантюризма?

“Где-то под Ялтой, — так и тянуло ответить меня. — Надеюсь, что спит крепко и видит свой десятый сон, а не изводит бабушку с дедушкой очередными безумными идеями. А ведь девочки могли, любили, практиковали”. В общем, экстрима в моей жизни было достаточно — с головой и в двойном размере.

Моих обид хватило всего лишь на полчаса, в течение которых я считала себя самой уставшей, голодной и несчастной. А потом мне же и смешно стало. Отчего-то с годами начинаешь наивно полагать, что такие абсурдные ситуации с тобой уже произойти не могут. Ан нет, могут. Можно оказаться не по ту сторону моста, с человеком, с которым тебя связывает слишком многое и при этом не связывает ничего. От этого стало как-то слишком горько, и я силой воли заставила себя прекратить рефлексировать и отвлечься  на очередную Лёшкину попытку поднять мне настроение. Рассмеялась, негромко и, скорее, вымученно, но тем не менее это был смех.

— Ну слава богу! — воздел он руки к небу. — Ничто человеческое ей не чуждо.

— Ты сейчас договоришься, — пригрозила я, предостерегающе глянув на главное “недоразумение” моей судьбы.

— И что ты сделаешь? — выразительно играя бровями, изгалялся надо мной Лёха, медленно отступая назад.

— Покусаю!

— Поймай сначала, — дурачился этот большой ребёнок.

И я, передав мысленный привет своему кандидатскому удостоверению и всем своим студентам (если кто из них прознает, чем Альбина Борисовна занимается ночами в Северной столице, то меня попросту сочтут выжившей из ума), сделала прыжок вперёд в попытке поймать сего скачущего субъекта. Субъект не сдавался и с победоносной улыбкой каждый раз ускользал от меня куда-то в сторону, а я, увлёкшаяся погоней, позабыла обо всём, просто отдавшись моменту.

Некоторое время мы носились вдоль каменных парапетов набережной, пока я и моя картофельная грация не вспомнили, что на ногах у меня каблуки — я опять полетела… Поймать меня поймали, но от комментария не удержались:

— Вот что бы ты без меня делала?

— Давно бы уже спала в своей гостинице, — не забыла позанудничать я.

На самом деле придиралась. В руках Орлова оказалось на удивление тепло и надёжно, даже мне было очевидно, что я вряд ли променяла бы сегодняшнюю ночь на одинокое сидение в номере гостиницы.

Парировать мой скромный выпад он никак не стал, оставшись стоять рядом, придерживая меня рукой за талию и странным взглядом смотря мне в глаза, словно пытаясь добраться до неведомых глубин моей души.

И я дрогнула. Не знаю как... буквально, формально, фигурально… или как-то иначе. Но факт оставался фактом.

Я поцеловала его.

Правда, тут же испугалась и попыталась отпрянуть, смущённо отворачивая лицо, но он не отпустил, сильнее прижав меня к себе и не дав разомкнуть губ. И сопротивляться действительно стало бесполезно. Лёшина рука скользнула мне в волосы, а я, повинуясь чувственному порыву, приподнялась на носочках, желая стать ещё ближе к нему.

Сердце глухо билось в груди, отзываясь на малейшее его прикосновение. Я уже и забыла, что может быть так. И вопрос был не в страсти или силе желания, скорее уж потребность сказать друг другу слишком многое, что не вмещалось ни в слова, ни в предложения и было чуть больше, чем то, что сознание могло обработать, прежде чем выдать что-то разумное, ибо разумностью тут и не пахло. Это слегка пугало, завораживало и будоражило…

Поцелуй становился глубже, его рука на моём затылке требовательнее, движения моих пальцев, хватающихся за ворот его рубашки, отчаяннее.

С каждой последующей секундой, проведённой в взаимных объятиях, огонь под кожей становился сильнее, сжигая едва ли не до тла.

Патетика, так внезапно ставшая лирикой.

Но, как известно, на каждый пожар рано или поздно найдётся своя управа — он либо перегорает, либо… появляется иная сила, способная обуздать любое пламя.

Должно быть, у этого города были свои планы на нас, в которые безумный поцелуй на набережной совсем не вписывался. Первые капли дождя мы не почувствовали от слова "совсем", очнувшись лишь тогда, когда лёгкий летний дождик перешёл в режим привычного Питерского ливня.

И это отрезвило. Из груди вырвался глубокий вздох, а глаза резко распахнулись, в панике глядя на человека, что стоял напротив. Лёшка казался не менее растерянным, будто бы не верящим в происходящее. Холодные потоки воды продолжали рушиться на нас с неба, требуя опомниться. Волосы и одежда промокли мгновенно. Первым в себя пришёл Орлов, мне лишь оставалось несчастно пискнуть, когда он схватил меня за руку и скомандовал: “Бежим”.

Двигались вглубь от набережной, где вовсю гуляли ветра. Я невольно тормозила, ибо это было сложно — бежать за ним: мешали каблуки, прилипавшее к телу платье, пиджак, что всё ещё был накинут мне на плечи и который приходилось придерживать свободной рукой, чтобы не упал.  Лёша почувствовал моё невольное сопротивление, быстро повернулся корпусом, и в следующий момент я уже оказалась у него на руках.

На улицах встречались редкие прохожие, в основном туристы, как и мы, оказавшиеся неготовыми к особенностям местной погоды. Питерцев выдавали дождевики, припасённые именно для таких вот случаев.

Юркнули под навес одного из подъездов или, вернее будет сказать — парадных (мы же в Санкт-Петербурге!). Входная дверь оказалась ожидаемо заблокирована, впрочем, внутрь мы и не стремились.

— Сейчас такси вызову, — пообещал Лёшка, извлекая телефон из кармана и всё так же сжимая мою холодную ладонь.

Ощущения были такие, будто бы я наблюдала за нами со стороны. Вон он, пытается совладать с телефоном, слегка хмурится и что-то неслышно проговаривает вслух. А вот я, кутаюсь в его промокший пиджак, который ни черта не помогает, но ничего не могу поделать с собой: холод порождает желание сжаться в клубочек.