Читать книгу "Лондонские убийства - Василий Гавриленко"

Инспектор поднял револьвер. Прогремели выстрелы. Лестрейд стрелял кучно и в досках появилась довольно большая дыра. Вороны, надрывно каркая, взлетели с дерева и понеслись прочь из деревни.

– Сейчас повторим, – процедил сквозь зубы Лестрейд, перезаряжая револьвер.

– Прекратите это, джентльмены! – из-за церковных дверей до нас донесся испуганный голос. – Вы убьете девочек!

– Открывайте, – рявкнул Лестрейд.

Застучал засов и двери распахнулись. На пороге церкви застыл викарий Холидей, вот только одет он был совсем не так, как подобает духовной личности: преподобный был в костюме Адама. Лестрейд испустил замысловатое ругательство, мисс Остин вскрикнула.

Вздрагивая от омерзения, я оттолкнул голого викария, и вбежал в церковь. Едва ли можно описать человеческими словами то состояние, в котором я тогда находился, во всяком случае, моего скромного литературного таланта на это не хватает. В моей голове крутилось только одно слово. Самое страшное слово из всех, что я знал.

И слово это было – «подсолнух».

«Подсолнуха» внутри не было, но то, что открылось моим глазам, преследует меня по сей день. К кресту посредине алтаря, сразу за кафедрой, были привязаны две девушки. Они стояли спиной друг к другу. Толстые веревки опутывали их ноги и поднятые вверх руки. Обе были совершенно обнажены.

– Аделаида! – я подбежал к дочери. Ее подбородок был опущен на грудь. – Адель, дочь моя!

Она с трудом подняла голову и, посмотрев на меня, вдруг улыбнулась:

– Папа! Я так рада!

Ее зрачки были расширены. Опиум! Этот негодяй опоил мою дочь опиумом!

– Как они, доктор? Как они? – каркающим голосом вопрошал откуда-то сбоку Лестрейд.

Я, пользуясь правом врача, бегло осмотрел свою дочь, затем – дочь инспектора. Барбара тоже была под наркотиком.

– Кажется, они целы, инспектор, – пробормотал я. – Кажется, они целы.

Я снял пальто, укутал девушек и только после этого обернулся. Лестрейд успел надеть на викария наручники и приковать его к деревянной колонне. Мисс Остин сидела на одной из скамей с опустошенным лицом: ей явно было дурно.

– Помогите мне, инспектор.

Мы принялись распутывать веревки, которыми викарий привязал к кресту наших дочерей. Наконец, Аделаида упала мне на руки, я подхватил дочь на руки и помог ей сесть на ближайшую скамью. Лестрейд между тем освободил Барбару, и, укутав своим пальто, усадил рядом с Аделаидой.

Рука инспектора легла мне на плечо. Я поднял голову и посмотрел на него: глаза старого служаки были полны слез.

– Спасибо, Ватсон, – сказал он дрогнувшим голосом. – Я… я по гроб жизни обязан вам. Вы поймали Садовника.

Я поправил пшеничного цвета волосы на лице моей дочери, и негромко сказал:

– Викарий не является Садовником, мой друг.

Лицо Лестрейда вытянулось.

– Не нужно так шутить, доктор.

Я вынул из кармана хронометр.

– Инспектор, ваши наручники ломают мне запястья, – пожаловался Холидей.

– На вашем месте я бы набрал в рот воды, – зло отозвался Лестрейд. – Так вы говорите, преподобный не является Садовником, Ватсон? Но кто же?

– Возьмите это, – я подал инспектору одну из веревок, которыми преподобный скрутил Аделаиду и Барбару.

Лестрейд сразу догадался, покачал головой:

– Еще церемониться с ним! Но вы правы, Ватсон, мы же не звери.

Инспектор подошел к Холидею и ловкими движениями заменил наручники на веревку.

Я посмотрел на часы и поднялся навстречу джентльмену, входящему в ворота церкви.

– Добрый день, сэр! Мы ждем вас!

39

Лицо учителя Джоуи Тернера на мгновение изменилось, когда он увидел нас с Лестрейдом, но тут же приобрело вполне спокойное выражение.

– Доктор Ватсон, я рад вас видеть, но не понимаю, что здесь происходит.

– Прошу вас, мистер Тернер, входите, – пригласил я. – И сядьте на это место.

– Убей меня Бог, Ватсон, если я что-нибудь понимаю, – пробормотал Лестрейд.

– Мистер Блащиковски!

Рыжий здоровяк заглянул в двери церкви и, похоже, собирался удирать, но я вовремя его заметил.

– Входите, вы как раз вовремя!

Поляк нехотя прошел в двери и, по моей просьбе, присел рядом с Тернером.

– Это черт знает, что такое, – проговорил он, с опаской поглядывая на Лестрейда.

Примерно через пять минут прибыл юный Гай Барлоу, а последним, поблескивая напомаженными усами в церковь вошел месье Доминик Леруа. Увидев меня, он побледнел, как полотно и засверкал глазами.

– Вы? Вы?!

– Да, это я, месье, – жестко сказал я. – Пройдите и сядьте сюда.

Он направился к указанному ему месту с ужасом оглядывая место преступления. Его взгляд задержался на привязанном Холидее, на прижавшихся друг к дружке девушках и Джоан, нервно мнущей в руках байковую перчатку.

Когда Леруа присел на церковную скамью рядом с Гаем Барлоу, Лестрейд обратился ко мне:

– Ватсон, вы объясните, наконец, что здесь происходит?

Я прокашлялся и сказал:

– Конечно, инспектор. Но прежде я попросил бы вас вытащить из кармана ваш револьвер и держать его наготове.

Лестрейд хмыкнул, но мою просьбу исполнил.

– Итак, инспектор, позвольте вам представить убийц Беатрис Пройслер, Ирэн Вулф, Эмбер Уолис и Розамунд Нэш-Мерфи. С похитителем Барбары Лестрейд и Аделаиды Ватсон, мистером Холидеем, вы уже имели честь повторно познакомиться.

Мужчины отреагировали на мое заявление по-разному. Поляк выругался; учитель закатил глаза, как будто собрался потерять сознание; Гай Барлоу побледнел, как полотно, а месье Леруа рассмеялся.

Но больше всего меня поразил Лестрейд: он стоял, разинув рот и смотрел на меня выпученными от изумления глазами.

– Что вы несете, Ватсон? – проговорил он, наконец. – В своем ли вы уме?

– Действительно, этот человек сошел с ума, и я не намерен слушать бредни сумасшедшего… – сказал Леруа, поднимаясь со скамьи.

– Сидеть! – заорал Лестрейд, выпучивая глаза. – Сядьте на место, сэр, или в вашей голове появится еще одно отверстие!

Француз искривился и сел.

– Продолжайте, Ватсон.

– Спасибо, Лестрейд. Итак, перед вами – убийцы девушек. Их ровно четверо. Был бы еще один, но, к счастью, мы успели вовремя.

Я посмотрел на Аделаиду и Барбару. Бедняжки пришли в себя после наркотика и смотрели на меня во все глаза.

– Но, Ватсон, нужны доказательства…