Читать книгу "Красный анклав - Андрей Грачёв"

Петрозаводск, в/ч 5600.

В Санкт-Петербурге Сергеенко встретили, выдали снаряжение и униформу, доставили на пункт сбора, откуда его в составе группы автобусом повезли в Петрозаводск, в армейскую часть Внутренних Войск, где их группу уже ждал готовый к вылету вертолет Ми-24, сверкающий свежей краской и явно выделявшийся на фоне уставших устаревших машин. Сама группа была очень разношерстной – здесь был и питерский СОБР, и московский ОМОН, пара ребят из Айсберга и один из Тайфуна. Калужская легенда капитана в этой своре незнакомых друг с другом людей сыграла как надо. Тем более, что Сергеенко всегда основательно готовился и хорошо изучил детали спецподразделения и цепочку командования перед выходом на задание. В его группу попало шестеро бойцов, а командовать поставили питерского майора. Проверив вооружение все участники начали погрузку. Необычная для десантной операции машина привлекла много внимания:

– Называется – 'Почувствуй себя дровами', - мрачно пошутил один из ОМОНовцев.

– Совсем с василисами напряженка что ли? Грузом на напильнике лететь – повезло так повезло! – ворчал другой.

Но негативный настрой быстро сменился восторгом, когда поисковый десант осмотрелся в грузовом трюме вертолета:

– Ого, модный у нас крокодил, новенький, не видал таких еще! – воскликнул командир поисковой группы с восхищением подгоняя сбрую анатомического противоперегрузочного кресла под свою крупную тушу.

– Вертушка-то новая, а таблички за 25 лет так и не поменяли, – гоготнул другой СОБРовец, – ну хоть зад не растрясем.

Командир надел наушники и дал пилотам понять, что группа разместилась и готова к взлету. Шум снаружи усилился и многотонная махина удивительно легко для своих габаритов и массы с полной боевой загрузкой взмыла в небо. Полет занял около часа времени, внутри грузового отсека было достаточно тихо, что также с удовлетворением было отмечено пассажирами, некоторые из которых, знакомые ранее, переговаривались, в то время как остальные ушли в себя или слушали музыку в наушниках.

Место высадки встретило поисковый отряд из 8 человек легким туманом, сыростью и осенним холодом, пробирающим до костей. Бойцы растянулись цепью, и взяв на изготовку оружие, медленно двинулись от задремавшего стального хищника, чей доисторический силуэт прекрасно дополнял висящую в безветренном воздухе белесую дымку. Наметанный глаз пилота выбрал хорошее место для высадки – плотное основание, не нужно было беспокоиться, что машина завязнет в болоте. А вот поисковики ступали осторожно – чавкающая под ботинками влажная земля не внушала доверия. Сергеенко шел с краю и чуть поодаль, контролируя остальных участников экспедиции, после высадки они приободрились и собрались, резко войдя в рабочий режим и аккуратно водили стволами по сторонам, высматривая цель. Группа двигалась настолько слаженно и четко, насколько только может двигаться группа, состоящая из людей, впервые друг друга видевших.

Спустя два часа поисков один из бойцов встревоженно жестами привлек внимание товарищей. Из-за поросшего мхом ствола поваленного дерева донесся захлебывающийся кашель. Группа знала, что он один, поэтому по широкой дуге аккуратно обогнула источник звука. Валентин напрягся, держа обломанный сук на мушке, как ориентир источника звука, он перенес указательный палец со скобы на спусковой крючок. Нужен любой малейший повод, он продырявит цели голову и вернется с его трупом на базу, откуда эвакуируется тем же способом, что и прибыл.

Обойдя природное укрытие, поисковикам открылась неприглядная картина – зеленовато-бледный истощенный человек в насквозь мокрой одежде лежал на боку, сотрясаясь в судорогах. Он был тяжело болен, но из последних сил сжимал в руке пистолет. Одна его нога была стянута импровизированной шиной из веток, больше никаких вещей при нем не было. Глаза полуприкрыты и подергиваются, перед лицом – лужа вонючей блевотины. Губы двигаются в беззвучной беседе с невидимым собеседником. Жалкое зрелище. Валентин занял позицию, оценил обстановку и прицелился. На выдохе он спустил курок.

10 секунд боя вместили в себя целую вечность. Капитан поразил троих спецназовцев в спину за считанные мгновения, но оставшиеся четверо уже начали действовать – одновременно разворачиваясь к стрелявшему и отскакивая в сторону с линии огня. Командир группы истратил последнее дыхание на проклятья в адрес предателя, но по крайней мере получил свои три пули глядя в лицо врагу. Умирая он всмотрелся в пустое лицо палача, не выражающее никаких эмоций, лишь тронутое легким оттенком грусти и усталости. Трое пытались максимально разойтись в стороны, пятясь они вскинули оружие для ответного огня – все укрытия были со стороны нападавшего, их от лесополосы отделяло метров пятнадцать. Умирающий командир группы еще только коснулся коленями мягкой лесной почвы, когда укрывшийся за корневищем упавшего дерева Сергеенко метнул гранату. Пятившиеся бойцы успели перевернуться на живот после падения, когда их настигло облако осколков, за которым, не дав передышки, последовал шквал свинца. 10 секунд, 7 неподвижных тел в грязи.

Закинув автомат на плечо, Валентин подошел к трясущемуся в бреду Орлику. Посадил его, дал попить, заставил проглотить какую-то таблетку. Взгляд Андрея через пару минут прояснился, он застонал, а затем зашелся страшным кашлем.

– Ммммне пришлось идти по реке… Чтобы сбить со следу собак, – он повернул голову к спасителю, но у того на лице застыла все та же скорбно-уставшая маска, не выражавшая ни тепла, ни сочувствия.

– Я тебе помогу идти, но и ты должен помочь мне, что с ногой? – Валентин пытался оценить шансы Орлика на выживание, прогноз был неутешительный, но пока стимулятор действует – он будет жить.

– Ннне знаю, может сломал, может подвернул, я не чувствую…

Подхватив истощенное тело, Сергеенко медленно двинулся с Орликом к вертолету. Андрей ковылял опираясь на плечо капитана подволакивая ногу и случайно задел ею тело одного из бойцов, тот вдруг зашевелился, захрипел и застонал. Валентин остановился, достал пистолет и выстрелил ему в голову, поставил пистолет на предохранитель и убрал его в кобуру. Секунду помедлив он продолжил свой путь. Тонкая полоса плотно сжатых губ едва заметно подрагивала.

Очевидно пилоты слышали стрельбу – фонари были задраены, винт вращался в ожидании взлета. Из тумана по фронту кабины показались две ковыляющие в обнимку фигуры. Распознав одну из них, штурман-оператор убрал руку с ручки управления огнем двуствольной пушки. Сергеенко зафиксировал обмякшее тело спасенного в противоперегрузочном кресле и дал команду на взлет.

Глава 23

Архангельская область, недалеко от села Волошка.

Легко оторвавшись от земли, вертолет быстро набрал высоту и лег на восточный курс. Привычная тряска в трюме никак не мешала опытному капитану, а его попутчик под сильнейшим воздействием медикаментов пребывал сейчас вообще в какой-то другой вселенной. По шлемофону пилот сообщил Сергеенко о том, что горючего осталось как раз дойти до трассы М8, где их должны были встретить и укрыть от преследователей, лететь меньше часа и пока в эфире никаких аномалий, хотя пропажу группы уже должны были обнаружить. С тех пор прошло уже 20 минут, винтокрылая махина легко неслась над бескрайними лесами в то время как пассажиры отдыхали в относительном комфорте десантного отделения. Точнее, отдыхал только Валентин, его спутник снова провалился в беспамятство лихорадки, безвольно повиснув на противоперегрузочной сбруе и изредка бормоча себе под нос что-то бессвязное. Капитан периодически давал ему воды, но стимуляторами делиться больше не решился – сердце могло не выдержать таких нагрузок. В наушниках с момента единственного радиообмена царила тишина, сопровождаемая тихим шипением статики, в которой Валентин искал забвения – сейчас их жизни целиком и полностью находились в руках пилота, в этот редкий миг полного отсутствия способности влиять на происходящее капитан позволил себе расслабиться и сконцентрироваться на лицах тех, кого он сегодня убил. Убийство есть убийство, даже если оно продиктовано жизненной необходимостью и он, безусловно, был убийцей, хладнокровным и не знавшим сомнений в нужный момент, но осознающий каждую секунду своей жизни весь груз причиненного зла, боли и страданий. Они заслужили хотя бы место в памяти своего палача, галерее ужаса, являвшейся ему во снах.