Читать книгу "Дважды коронован - Владимир Колычев"

– Скажет, – оборвал его подполковник. – И так скажет, и на суде скажет. Не такая уж ты большая величина, чтобы тебя бояться.

– Давай свидетеля, начальник. Давай суд. Если в чем-то виноват, отвечу.

– Борзый ты. А борзые легче всего ломаются. Поверь, я в этой тюрьме четырнадцать лет в оперчасти провел и много чего видел...

– Сломать человека нетрудно, – проникновенно посмотрел на Силантьева Спартак. – Если очень захотеть. Но мой тебе совет, начальник: не буди лиха. Я к тебе претензий не имею. Мое дело – суда ждать, твое – меня охранять. Знаю, с кем тебе приходится сталкиваться. Тот же Пятак не подарок. А сколько других отморозков... Я тебя понимаю, начальник. И ты меня пойми. Я на воле в авторитете был. И здесь в авторитете должен быть, иначе мои друзья меня просто не поймут. Да и не могу я уже по-другому. Ты вот кумом был, потом тебе повышение предложили. Ты же не отказался? Нет. Потому что каждый человек стремится к большему, натура у него такая. И я к чему-то стремлюсь, хотя бы потому, что так жить интереснее. Короче, меня уже не переделаешь. Я такой, какой есть. Зла никому не желаю, но спуску никому не дам. Если виноват, отвечай. За слова отвечай, за действия...

– Насколько я знаю, ты камеру на бунт пытался поднять, – раздраженно сказал начальник изолятора.

– Нет, еще не пытался, – покачал головой Спартак. – Еще условия не выдвигал.

– Ты еще условия собирался выдвинуть? Тебе пожизненное светит, а ты права качаешь...

– Я не знаю, что мне светит. С этим пусть судьи разбираются. А менты беспредел творить не должны, – бесстрастно, но довольно жестко заявил Спартак. – Если обыск, то пусть все цивилизованно будет, зачем вещи на пол швырять? Я понимаю, человек себе харакири сделал, труп, все такое, но камера здесь при чем? Живых-то зачем наказывать?

– Затем, что живые нарываются. Ты вот, например, нарываешься. Нормально жить не хочешь, проблем ищешь... Будут тебе проблемы.

– А тебе, начальник, проблемы нужны? Мне, например, не очень. И ты, я уверен, спокойно жить хочешь. Поэтому не надо воевать со мной. Если думаешь, что это я Пятака убил, пусть будет следствие, все дела, но других людей наказывать из-за меня не надо. И матрасы этим людям новые нужно выдать, и белье хорошее. На старых матрасах спать невозможно. Все равно что на голых досках в гробу...

– Ты пробовал? – с ядовитой насмешкой спросил Силантьев.

– На голых досках в гробу? Нет, не пробовал. И тебе не советую...

– А я тебе советую. Рот закрыть советую. И не дергаться, – сквозь зубы процедил подполковник.

– Буду дергаться. И требования выдвигать буду. За баланду ничего не скажу, это для всей тюрьмы, здесь я не уполномочен. А матрасы в мою камеру новые выдать. Всем. И белье новое... Ну, и телевизор...

– Может, еще и кондиционер? – ехидно улыбнулся Силантьев.

– Да, и кондиционер. Напольный. И холодильник. Но это все за мой счет. И проводку за мой счет сделают. От вас, гражданин начальник, только разрешение требуется, – снова перешел на «вы» Спартак.

– Не будет моего разрешения, – покачал головой Силантьев.

– Кабинет у вас не очень. Панели старые, жук их точит... – не сдавался Спартак. – Полы надо менять, потолок подвесной делать, мебель новая нужна, кожаный диван, все дела. И сплит-систему хорошую поставят, летом воздух охлаждается, осенью нагревается – супер! Телевизор японский с большим экраном, стереосистемы. Ну, и компьютер...

Силантьев выслушал Спартака с интересом, но в ответ покачал головой:

– Купить меня хочешь? Не получится.

– Тогда сделай, как я прошу, за просто так, – не моргнув глазом, ответил Спартак.

– Не сделаю.

– Почему?

– Потому что ты – никто, и звать тебя – никак, – с хамоватыми нотками в голосе проговорил подполковник. – Я таких, как ты, пачками ломал...

– Пачкой сломать не получится, – осуждающе посмотрел на него Спартак. – Метлу трудно сломать, потому что все прутики вместе.

– Здесь ты – отдельный прутик.

– Да, но на воле метла, и метет она очень хорошо. Поверь, лучше под нее не попадать. Моим друзьям все равно, мент ты или нет.

– Это угроза? – вскипел Силантьев.

– Я с тобой нормально говорю, а ты хамишь... Не надо так со мной. Я себя уважаю, я за себя спрашиваю. И не надо тут быковать, начальник. Не хочешь выполнять мои условия, черт с тобой. В конце концов, это твое право. Можешь в карцер меня отправить, я тебе ничего не скажу. Следствие по делу Берестова, так и это все по правилам. Правила могут быть жестокими, но они должны быть честными. А если ты по беспределу гнобить меня начнешь, тут уж извини. Сын твой в сто шестую школу ходит, в девятый класс, но за него не переживай, мы ниже пояса не бьем...

– Что?! – побледнел подполковник.

– И жена у тебя в администрации города работает, в теплое место ты ее пристроил, не вопрос.

– Ты что такое говоришь? – От волнения у Силантьева нервно задергалась щека.

– Говорю, что за жену тоже можешь не переживать. Она у тебя еще молодая и красивая, но ее никто пальцем не тронет. А твоя квартира на Краснознаменной улице может случайно сгореть...

– Я... Да я... – в бессилии сжал кулаки подполковник.

– Хлебом клянусь, начальник, никто здесь про твою семью ничего не узнает. Ни слова никому не скажу. Но мои пацаны все знают.

– Чего ты хочешь?

– Я же сказал, нормального к себе отношения. И матрасы новые. Еще телевизор в камеру, холодильник... ну, и кондиционер, как ты хотел...

Про ремонт в кабинете начальника Спартак ничего не сказал. Все, поезд уже ушел.

– Как ты себе это представляешь? – устало спросил Силантьев.

– Если позволите? – показал на телефон Спартак.

Начальник позволил, и он связался с Гобоем, велел привезти технику и двух электриков с перфоратором.

А новые матрасы и белье организовал начальник тюрьмы. Конечно же, не из добрых побуждений. Спартак все понимал, но очень надеялся, что Силантьев не пойдет на подлость, чтобы свести с ним счеты. Ему вовсе не хотелось, чтобы семья подполковника осталась без кормильца...

* * *

Телевизор висел под потолком на специальном кронштейне, чтобы его можно было поворачивать в разные стороны. Но его не трогали, потому что направлен он был на шконку, где лежал Спартак. А кондиционер стоял на полу так, чтобы на него не дуло. И для холодильника нашлось место в камере. Правда, мастера весь день дырявили и штробили стены, тянули электрические и антенный кабели, замазывали все раствором, чтобы к проводам нельзя было потом подключиться. Грязь на полу, пыльно, а еще голова от шума гудела. Но все уже позади. Можно наводить порядок и устраиваться на ночлег. Матрасы на койках новые, белье тоже чистое, цельное, но стелиться пока никто не спешил. Все ждали, когда будет покончено с пылью.