Читать книгу "Дикий горный тимьян - Розамунда Пилчер"

Джону не хотелось продолжать этот разговор, и он решительно сменил тему.

— А как ты, Эллен? Как поживешь?

— К сожалению, не молодею, но стараюсь поддерживать в доме порядок.

Зная размеры дома, он удивлялся, как ей это удается и откуда она берет силы делать что-то еще. Наконец они добрались до последней ступеньки. Интересно, где он будет спать. Его терзало подозрение, что Эллен хочет поместить его в дядину спальню. Она вполне могла додуматься до этого ужаса. И он вздохнул с благодарностью, когда она повела его в лучшую комнату для гостей, где когда-то спал его отец. Она открыла дверь навстречу потоку солнечного света и бодрящего свежего воздуха. Охнув, Эллен пошла закрывать окна, и Джон, войдя вслед за ней, увидел высокие, широкие кровати с белыми накрахмаленными покрывалами, туалетный столик с зеркалом в резной волнистой раме, покрытый бархатным покрывалом шезлонг. Даже поток свежего воздуха не смог выветрить запах полировки и карболки. Эллен явно потрудилась на славу.

— Здесь все, как прежде. — Закрыв окна, Эллен бестолково засуетилась, поправляя накрахмаленный льняной коврик и открывая дверцы громадного гардероба, чтобы проверить, есть ли вешалки. Джон положил чемодан на подставку для багажа у изножья одной из кроватей и подошел к окну. Солнце клонилось к закату, вершины холмов зарумянились. Подстриженная трава газона покрывала все пространство до кустарника и дальше тянулась до березовой рощицы. Любуясь всем этим, Джон заметил, как среди деревьев показались две фигуры, не спеша направлявшиеся к дому. Девушка и маленький мальчик. За ними плелся еще более уставший, чем они, старый черный Лабрадор.

— Ванная за этой дверью. Я повесила чистые полотенца и…

— Эллен, кто это?

Эллен выглянула в окно, напрягая свои старые глаза.

— Это миссис Доббс и ее сынок Томас. Доббсы приехали всей семьей погостить к Родди.

Они появились из-за деревьев и теперь шли по открытому месту. Тащившийся за матерью ребенок вдруг увидел воду и направился к озеру. Девушка поколебалась и нехотя пошла за ним.

— Предлагаю вам с ней выпить чаю в библиотеке, а Томас попьет чай со мной. — И продолжила, завлекая его: — Там в духовке у меня булочки, а на подносе наготове вересковый мед.

Джон ничего не ответил и продолжал смотреть в окно, что немного обидело Эллен. Ведь она открыла вересковый мед специально к его приезду.

— Я повесила у раковины полотенца, чтобы ты мог помыть руки, — напомнила она ему обиженно.

— Хорошо, — рассеянно отозвался он.

Эллен ушла. Он слышал, как она медленно спускается по лестнице. Девушка и ребенок, казалось, спорили о чем-то. Наконец она наклонилась, взяла его на руки и понесла к дому.

Джон отошел от окна, вышел из комнаты, спустился вниз, а затем вышел из дома. Они сразу увидели его, и девушка, возможно, от неожиданности, замерла. Он пересек гравиевую дорожку и стал спускаться по газону. Он не мог бы сказать, в какой именно момент она узнала его. Он-то узнал ее тотчас, как только они появились из-за деревьев.

Она была в джинсах и изумрудном свитере с замшевыми накладками на плечах. За его приближением следили два почти слившихся лица, девушки и мальчика. Две пары широко раскрытых голубых глаз были удивительно похожи. Нос у нее был покрыт веснушками, чего раньше не было.

Миссис Доббс. И, несомненно, с тем самым ребенком, который громко рыдал в тот вечер, когда Джон провожал ее домой. Миссис Доббс.

— Привет, Виктория.

— Привет.

Теперь их было четверо за обеденным столом, и место во главе стола больше не пустовало.

На Виктории было вечернее платье в восточном стиле из мягкой синей шерсти, ворот и обшлага рукавов отделаны золотой нитью. Она сделала к вечеру прическу, зачесав волосы наверх, прическа показалась Джону Данбиту слишком претенциозной и неуместной. Одна-две пряди светлых волос свисали сбоку и, вместо того чтобы придавать ей искушенный вид, лишь подчеркивали ее юный возраст. Обнажившаяся сзади длинная шея сделала ее похожей на беззащитного ребенка. Ее глаза были подкрашены, прекрасный рот оставался бледным. Отстраненное, загадочное выражение лица осталось прежним. Чем-то это нравилось Джону. Он с удовлетворением подумал, что если ему не удалось тогда преодолеть ее отстраненность, то не смог сломать эту преграду и Оливер Доббс.

— Они не женаты, — рассказал ему Родди за аперитивом перед обедом, пока они ожидали появления Доббсов. — Не спрашивай почему. Она такая очаровательная малышка.

Очаровательная, но неприступная. Возможно, в постели, в пылу любовной страсти, возведенные ею преграды рушатся. Он перевел взгляд с Виктории на Оливера и с досадой отметил про себя, что эти волнующие картины ему неприятны. Встряхнувшись, Джон заставил себя прислушаться к тому, что говорил Родди.

— Важно продолжать инвестировать в земледелие. И не только деньги, но и ресурсы, и время. Задача состоит в том, чтобы заставить плодоносить ранее бесплодные земли, дать работу местным жителям, положить конец бесконечному оттоку населения в большие города.

Родди Данбит открывался с совершенно неожиданной стороны. Беря апельсин из вазы в центре стола, Виктория задавала себе вопрос, со сколькими людьми он поделился этими, несомненно, выстраданными соображениями. В его словах звучала убежденность человека, прожившего в Шотландии всю жизнь, хорошо знающего ее проблемы и готового решительно возразить любому, кто предлагает простое, но легкомысленное, неверное или непрактичное, с его точки зрения, решение. Во главу угла он ставил людей, все время возвращаясь к ним. Без людей нет общины. Без общины невозможно будущее, невозможна жизнь.

— А что ты думаешь о лесоводстве? — спросил Джон Данбит.

— Все зависит от подхода. Джеймс Дочарт, например, фермер из Глен Толста, высадил на склоне холма лесную полосу примерно в четыре сотни акров…

Виктория стала чистить апельсин. Джон провел в Бенхойле часов пять. У нее было целых пять часов на то, чтобы прийти в себя от его внезапного появления, но она до сих пор чувствовала себя сбитой с толку. То, что молодой американец, с которым она познакомилась в Лондоне, и Джон Данбит, племянник Родди и единственный сын любимого Эллен Чарли, — одно и то же лицо, казалось невероятным, просто не укладывалось у нее в голове.

На самом же деле вот он сидит в мягком свете свечей во главе стола, спокойный и внимательный, глаза устремлены на Родди, выражение лица серьезное. На нем темный костюм и белоснежная рубашка, в его руке — бокал портвейна. Блики свечей играют на массивном золотом перстне с печаткой.

—.. но сделал все так, чтобы эти четыре сотни акров не помешали содержанию нескольких коров и четырехсот овец, которые стали к тому же давать больше приплода. Однако в понимании нашего правительства лесоводство для фермеров в здешней холмистой местности неприемлемо. Посадки хвойных деревьев сплошняком дадут лишь три процента дохода на вложенный капитал и оставят без работы немало пастухов.