Читать книгу "Мачо чужой мечты - Дарья Донцова"

В моем мозгу закопошились обрывкивоспоминаний.

– Алексей Николаевич! Николетта с отцомобсуждали его, причем не раз! Была какая-то история с нянькой сына. Вроде женаОренбургова-Юрского пожалела дальнюю родственницу, взяла ее в дом нянчитьсвоего мальчика, а та отбила супруга у доброй женщины, женила его на себе. Тамслучилась трагедия! Вспомнил! Мальчик вырос и убил их всех.

Лира стиснула кулаки.

– Нянька – моя мама! И она никого неотбивала!

– Простите, – искренне извинилсяя, – право, я некрасиво поступил, повторяя сплетни.

– Все было не так, – сердитоперебила меня Лира. – А что, люди еще вспоминают то происшествие?

– На чужой роток не накинешьплаток! – развел я руками.

– Верно, но я думала, все давно забыто!История случилась черт знает когда! И мама не виновата. А он ответит за все!

– Кто? – потерял я нить разговора.

Лира моргнула, потом сдвинула брови ирешительно ответила:

– Вяльцев!

– Андрей?

– Да!!!

– Актер? Звезда телесериалов и прочихлент?

– Именно он! – зло рявкнулаЛира. – Я его погублю! И ведь почти добралась до него! Осталось лишьпроверить! Совсем близко подошла! А тут с Дубовиком такое! Жуть!

Внезапно Лира захлопнула рот, потом, сделавшаг назад, спросила:

– Если вы не из милиции и не пришлиарестовать меня, то откуда взялись? Чего хотите?

– Мы можем сесть?

– Конечно, – кивнула Лира, –идемте в гостиную.

 

Устроившись в старом, но очень удобном кожаномкресле, я вынул визитку, дал ее Лире и вкратце рассказал о деле Сони Умер.

– Значит, полагаете, Андрея подставили? –протянула Лира, выслушав рассказ. – Насолил он всем крепко, мерзавец. Эх,жаль, я тут ни при чем. Когда найдете автора затеи, позовите меня, с огромнойрадостью обниму его и спасу от правосудия. Так Андрею и надо! Он это заслужил.

– Вы забываете о несчастной, убитойженщине, Соне Умер, – напомнил я, – и о мальчике Марке, который враннем детстве остался без родителей.

– Я тоже осталась без родителей, –эхом отозвалась Лира, – ничего, выжила! Не работать бы мне никогдаофицианткой, будь мама или папа живы! А все он! Андрей!

 

– Да что вам сделал Вяльцев?

– Более десяти лет назад он убил моихродителей. Подонок!

– Вы ошибаетесь! Андрей молод, он никакне мог совершить то преступление.

– Ха! Юрке здорово за тридцать пять!Просто он щуплый, черты лица мелкие, вот и смотрится мальчиком. Крохотнаясобачка до старости щенок.

– Юрке? Но Вяльцева зовут Андреем!

– Верно, но он Юра.

– Кто?

– Да Вяльцев ваш распрекрасный! ЮрийАлексеевич Оренбургов-Юрский!

Я старательно закивал головой, делая вид, чтовсе понял. Лира внезапно улыбнулась.

– Сейчас объясню, есть, правда, некоторыесомнения… Но, думаю, я не ошибаюсь.

Я притих в кресле, а Лира, сцепив руки наколене, начала рассказывать.

Алексей Николаевич Оренбургов-Юрский былпризнанным художником. В юности он, как многие, испытывал трудности, поэтомуработал литсекретарем, но в зрелые годы обрел материальное благополучие.Картины Юрского, слегка кондовые, по-советски правильные, вызывалипрезрительную усмешку у диссидентствующих эстетов.

– Только посмотрите на полотно, –говорили они, передергиваясь от отвращения, – «Утро в колхозе», «Урок всельской школе», «Проводы в армию»! Да Юрский везде ставит в центр композицииодну и ту же женскую фигуру! Просто меняет одежду! Самотиражирование! Ниталанта, ни оригинальности, ничегошеньки у Лешки нет.

Но это было шипением в кустах, официальнаякритика хвалила живописца взахлеб, на Алексея Николаевича потоком лилисьнаграды и премии. А еще Юрский везде успевал, энергия била из него ключом.Художник вскакивал в пять утра, до полудня рисовал в мастерской, потом мчалсязаседать на каком-нибудь собрании, после летел на открытие выставки коллеги,вечером веселился на вечеринке. Не случалось ни одного светского мероприятия,где бы не мелькала дородная фигура Юрского и не слышался его густой басприрожденного барина.

– На Лешку давно работают рабы, –зудели заклятые приятели, – он лишь подписывает полотна.

Слухи о чужих талантах, которыми пользуетсяЮрский, выросли после того, как художник еще начал выпускать книги, сказки длядетей.

– Вообще обнаглел, – возмущалисьтеперь еще и писатели, – везде без мыла влез, лижет на самом верхузадницы, поэтому и литератором стать разрешили.

Слухов о Юрском хватало, и все они былигрязными, зато газетные рецензии пестрели словами «удивительный художник»,«талантливый прозаик», «значимое общественное лицо». Похоже, АлексеюНиколаевичу было наплевать на мнение окружающих, книги и картины он создавал сзавидной регулярностью, чем бесил как врагов, так и друзей.

У Алексея были жена Ирина и сын Юрий. Если оглаве семьи говорили постоянно, то о супруге сообщить было нечего. Ира неработала, вернее, она числилась смотрителем в одном из московских музеев, но наслужбе никогда не показывалась. Женщина вела хозяйство, принимая бесконечныхгостей. Алексей Николаевич был хлебосолен, домой он возвращался к полуночи иредко не приводил с собой пять-шесть приятелей. Ирина покорно угощала всех,улыбалась и не демонстрировала ни малейшего недовольства. Идеальная супруга, ниразу не поставившая мужа в щекотливое положение, замечательная мать, вернаяжена.

Представьте изумление окружающих, когда ониузнали о внезапной кончине Ирины, совсем еще не старой дамы, полной сил издоровья.

Глава 18

Официальной причиной смерти был назван рак, ноуже через день после гибели Ирины тучами зароились слухи.

– Какая ерунда! – восклицалисплетники. – Она ничем не болела. Вон Сергей Петрович был у Юрскоготретьего дня дома, Ирина, как всегда, улыбалась.

– Она ему изменяла, – с горящимиглазами шептали дамы, – Юрский жену убил.

Еще сильней возбудили толки похоронынесчастной, Ирину закопали почти тайком, на второй день после кончины, непредупредив никого о церемонии.