Читать книгу "Декан моего сердца - Екатерина Каблукова"

Услышав волшебное слово, кот моментально материализовался на кухне, послушно сел у своей миски, всем своим видом изображая сиротинушку.

— То-то же! — проворчала я скорее для проформы. Признаться, мысль о том, что рыжее чудовище ждало меня у дверей, грела душу.

Поэтому я не стала сгонять кота с кровати. Так и провалялась весь день, иногда вставая, чтобы приготовить поесть. Даже черепушка молчал, проникнувшись всеобщим умиротворением.

Глава 13

В понедельник я, посвежевшая и отдохнувшая бодро зашла в аудиторию к третьему курсу. На губах блуждала улыбка: во-первых, впервые за долгое время на небе показалось солнце, а во-вторых…

А во-вторых, в дверях Академии я буквально столкнулась со своим деканом. Ройс приобнял меня, делая вид, что не дает упасть, шепнул на ухо: “Скучаю по тебе. Встретимся вечером?”

И, не дожидаясь моего ответа, поспешил на лекцию.

— Доброе утро! — я поднялась на кафедру.

— Ква! — раздалось в ответ. Я приподняла брови и с удивлением увидела у себя на столе огромную жабу. Бурую, жирную жабу с толстыми алыми губами и огромным бантом на голове. Малиновом в белый горох. Зачем жабе нужен был бант я не знала, но иллюзия получилось знатная.

— Ква! — еще раз квакнула жаба и добавила деловым тоном. — Поцелуемся?

Адепты прыснули со смеху.

Я бросила на них убийственный взгляд и ласково улыбнулась жабе.

— Извини, но не получится. У меня — лекция.

— Потом, поцелуемся?

— Возможно, — я обвела взглядом мгновенно притихшую аудиторию.

Конечно, можно было на перемене по плетениям вычислить автора этого розыгрыша, но хотелось, чтобы даже эта лекция пошла на пользу. Потому я наметила себе несколько жертв и принялась за дело. Вызванные адепты краснели, бледнели и всеми силами отлынивали от задания — придать жабе первозданный вид. От примененной магии жаба то переливалась всеми цветами радуги, то начинала расти, а потом и вовсе запела студенческий гимн, причем самую полную и не самую цензурную его версию.

Пришлось вмешаться и прекратить издевательства над земноводным, потратив значительную часть своего резерва. Жаба вздохнула и вновь проквакала:

— Поцелуй меня!

— Ну уж нет! Адепт Оуэн переложите подопытное животное в коробку! На перемене надо будет выпустить ее на улицу, — распорядилась я.

Парень с опаской покосился на бурое земноводное:

— А она не укусит?

— Только будет требовать поцеловать! — успокоила его я. — Но, полагаю, вы проявите некую стойкость и сможете проигнорировать эту просьбу.

С задних рядов раздались сдавленные смешки. Пришлось пообещать, что тот, кто не отнесется к пострадавшему животному серьезно и будет выносить жабу в парк. Смех прекратился и оставшаяся часть занятий прошла спокойно.

В обед я лично вынесла жабу на крыльцо. Солнце припекало почти по-летнему, и адепты, а также некоторые преподаватели расположились прямо на траве, наслаждаясь теплым днем.

Я отошла от входа, открыла коробку. Жаба выпрыгнула и грустно взглянула на меня.

— Поцелуемся? — проквакала она с надеждой всматриваясь в мое лицо. Я покачала головой.

Жаба вздохнула, квакнула и поскакала под крыльцо. Я выпрямилась и подставила лицо солнечным лучам. Прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, точно кошка. Голоса адептов сливались в гул, который становился все тише…

Наверное, меня разморило, потому что меня разбудил истошный женский крик.

Я вздрогнула. Открыла глаза и обнаружила, что так и стою на крыльце, облокотившись на каменный парапет. А в ушах закладывает от пронзительных воплей.

— Это же… из окна кабинета ректора! — воскликнул кто-то.

Вокруг все пришло в движение. Адепты и преподаватели, не сговариваясь, кинулись к входу, столпились в дверном проеме, торопясь пройти.

— Осторожно! Не спешите! Избегайте давки! — грохотал моментально проснувшийся охранник.

Он встал со своего места и загородил проем так, что просочиться в здание можно было по одному.

Я вошла одной из последних, заслужив уважительный взгляд охранника, поднялась на второй этаж и вновь попала в столпотворение. Преподаватели и адепты собрались у дверей в кабинет недоуменно переглядывались, переговаривались, привставали на цыпочки и вытягивая шею, в надежде увидеть хоть что-то.

— Что случилось? — задние ряды напирали.

Те, кто пришел первым, держали оборону, стремясь узнать хоть что-то.

— А кто ж его знает. Орал кто-то, будто резаный!

— Ведьма орала, они все истерички!

— Как много вы о них знаете, магистр!

— А проректоры уже там?

— Один, двоих еще ждут, как и деканов… Правда, зельевар вошел…

— Расступитесь! — Ройс появился за спинами любопытствующих. Проталкиваться не стал, дождался, пока ему освободят дорогу, и исчез за дверью, плотно закрыв ее за собой.

Потянулись томительные минуты ожидания. По всей видимости, случилось что-то из ряда вон выходящее, потому что сигналов на лекции не было. Все толпились у закрытых дверей. Я отошла к окну и присела на подоконник. Неподалеку примостилась Эль. Глаза подруги блестели от любопытства.

— Как ты думаешь, что там случилось? — прошептала она. Я пожала плечами.

Будь моя воля, я бы вообще ушла, но мне необходимо было составить отчет Дориану. Наконец, Ройс показался в дверях. На его лице застыло напряженное выражение, а в глазах явно плескалась ярость.

— Ну что? — все взгляды устремились на декана. — Что случилось?

— На ректора Норрика было совершено покушение, — Ройс говорил негромко, после его слов толпа зашумела.

Декан поднял руку, призывая помолчать. Сразу же воцарилась тишина. Было слышно, как в окно бьется муха.

Тук.

Тук.

Тук…

— Сейчас его жизнь вне опасности… В ближайшее время совет решит, кто будет исполнять обязанности ректора Академии… — Ройс цедил это сквозь зубы. Было видно, что вся ситуация его очень напрягает. — На сегодня все занятия отменяются.

— А завтра? — подал голос кто-то из адептов.

Ройс смерил спрашивающего строгим взглядом, тот сник и поспешил спрятаться за спины товарищей.

— Завтра все по расписанию. Всем спасибо за внимание, — он вновь зашел в кабинет.

Понимая, что больше все равно ничего не узнают, адепты и преподаватели стали расходиться.

— Трикс, ты идешь? — окликнула меня Эль.

— А? — отозвалась я. — Ты иди, я тебя догоню.

— Его там уже нет.