Читать книгу "Ривердейл. Прочь из города - Микол Остоу"

Было темно, хоть глаз выколи, но мы все схватились за руки, каким-то образом найдя друг друга в кромешной мгле.

А вокруг ревела и бушевала буря.

Часть третья

Один к одному

Глава двадцатая

ДЖАГХЕД

Сколько себя помню, такая же кромешная темнота была в моей жизни всего один раз.

Нет, не тогда, когда в трейлерном парке погас свет, хоть это и случалось с пугающей регулярностью.

Я говорю о том случае, когда Дилтон Дойли затащил меня в пещеру за Лисьим лесом, заявив, что надвигается конец света. Прогулка смахивала на «Я – легенда» пополам с «Наукой выживать».

Мы проводим испытания, сказал он. Оттачиваем навыки.

* * *

Я подошел к нему после урока испанского. Дилтон стоял перед классом и вещал о комете Бейли и о восходе кровавой луны – это предвестники апокалипсиса, говорил он.

Парень казался сильно не в себе, и я его даже пожалел. Дело в том, что совсем недавно мама забрала Джеллибин и уехала в Толедо. Я сильно переживал и поэтому, наверно, проявил больше сочувствия, чем следовало.

После занятий Реджи и его ребята безбожно издевались над Дилтоном, и я его опять пожалел. Я на собственной шкуре знал, каково быть постоянной мишенью для издевок. А еще в пользу Дилтона говорило то, что Бетти – она еще не была моей девушкой, но уже имела надо мной немалую власть (хотя я, наверное, ни за что бы в этом не признался) – однажды сказала мне, что ее тревожит состояние его рассудка.

Возразить было трудно.

– Ну и ладно, – сказал я ей. – Подумаешь, еще один псих, свихнувшийся на выживании. Уже месяц прошел, как я смотрел «Колонию».

Я отыскал его у шкафчиков. Он рассказывал что-то про огонь и жгучую известь очень перепуганной Этель Маггс. Я уловил слова «осадки» и «бункер», после чего она развернулась и убежала. Я ее прекрасно понимаю.

Я сказал ему, что поверил и в комету, и в прочую ерунду об опасностях, грозящих со всех сторон. Это даже не было натяжкой. Джейсон Блоссом был мертв, мы с Арчи отдалились друг от друга, моя семья разваливалась. Если уж это не конец света, то каким же он должен быть?

– Я знаю, куда нам пойти, – пообещал Дилтон. – Местечко маленькое, но безопасное. Там будем только ты и я. Возьми только то, без чего не обойтись. И никому не говори.

Он, вероятно, имел в виду другое, но я захватил свои любимые сборники Гинзберга. Только любимые книги – я пообещал Дилтону, что вещей будет немного. И все они были в бумажных обложках! Дилтон не оценил.

– Ты серьезно веришь, что это конец? – спросил я. Мы растянулись на шаткой койке в глубине пещеры, мне было жарко. – И кстати, где твоя мама? – Я подумал о своем отце. Наверняка склонился над бильярдным столом в «Белом змее» и не думает ни о каких концах света, да и обо мне тоже. У меня защемило сердце.

– Уехала, – коротко ответил Дилтон. – Она часто уезжает из города.

До сих пор Дилтон рассказывал мне только о том, что отец научил его, как подготовиться к такому походу, давным-давно, еще в детстве, и вскоре после этого умер.

– Я сейчас просто тренируюсь, – сказал Дилтон. – А когда-нибудь сооружу убежище покрепче. – Он завесил вход в пещеру брезентом, и мне вдруг стало как-то очень тесно.

Я зажмурился:

– Да… Надежно.

Было ли там тепло? И – я, конечно, не специалист по отношениям отца и сына, – но такие занятия, по-моему, нетипичны…

Я взял телефон, хотел написать Бетти и обнаружил, что сигнала нет.

– Мы слишком глубоко в пещере, – пояснил Дилтон.

Я перепугался. Побежал к выходу, и тут он на меня бросился. Мы сцепились. В конце концов мне удалось стряхнуть его и вырваться. Но он успел перевернуть все фонари, и мы очутились в темноте, которая была куда кромешней смерти. Я только потом понял, что у него были инфракрасные очки, так что его тьма не волновала. А мне казалось, будто меня похоронили заживо.

Я выскочил наружу, через плечо бросая Дилтону вымученные извинения.

Я никогда никому не рассказывал о той ночи в пещере. Дилтон сказал, это тренировка, и меня дрожь брала при мысли о том, каким будет его окончательное творение. Но мне почему-то было стыдно за то, что я нарушил обещание, хотя вообще-то не собирался его давать. Если уж я не сумел сдержать клятву, данную Дилтону, то хотя бы постараюсь сдержать собственное слово.

* * *

До нынешней минуты та ночь в пещере была самой первобытной и страшной темнотой, какую я видал.

Но теперь проливной дождь колотил по веранде, будто камнепад, а это было самое апокалиптичное, что я мог себе представить. Бетти стиснула мне руку до синяков и издала душераздирающий крик. Остальные тоже вопили.

Я повозился с телефоном и сумел включить фонарик. Вокруг сверкали широко распахнутые глаза, слышалось тяжелое дыхание. Ураганный ветер хлестал нас по лицу нашими же волосами.

Я должен был им рассказать – о короне, которую видели мы с Вероникой, и о том, что видел я, когда она ушла. Это тоже странности. Возможно, улики. А их нам надо было раздобыть как можно больше.

Но не успел я и рта раскрыть, как вспыхнул еще один телефон, и лицо Вероники озарилось сиянием. Она была злая и решительная.

– Я не допущу, чтобы какой-то дождь срывал нам планы, – заявила она. – Электричество вырубилось? Справлюсь. Дел невпроворот. – Она встала.

– Ты куда? – встрепенулась Бетти. Она была на грани срыва. Ужасно не хочется в этом признаваться, но я всерьез за нее беспокоился.

– Нам пригодятся фонарики. И надо проверить генератор, – сказала Вероника. – Он в рабочем состоянии, я в этом уверена. Надо только его запустить.

– Ты идешь вниз? – расстроился Арчи.

– Схожу в подвал, – подтвердила она. – Арчи, не смотри на меня так. Все хорошо. Только проверю, что там, внизу, творится. Честное слово…

– Не говори так, – попросила Бетти без малейшей усмешки.

– Честное слово, – повторила Вероника, – я скоро вернусь.

Глава двадцать первая

ВЕРОНИКА

«Я скоро вернусь».

Вообще-то я отнюдь не суеверна, но почему я выбрала именно эти слова? Я раскаивалась в этом всю дорогу, пока брела по коридору в подвал – осторожно, держась за стену, словно опасалась, что из-за угла на меня выскочит привидение или еще что похуже.

Шаг. Другой.

Левой. Правой.

Я старалась дышать в такт шагам. Надо спуститься и включить генератор как можно скорее, пока не активизировался режим тревоги, но ноги не слушались. Сверху опять донеслись крики, приглушенные и далекие. Трудно было не обращать на них внимания, но я постаралась сосредоточиться.